Пол и стены помещения были выложены кремовым кафелем. Здесь стояло два стола. Они тоже для чего-то были покрыты кафелем.

Один стол находился в центре. Другой, невероятно длинный, извините за такое выражение, окружал его квадратом. Между столами стояли служители, которые чего-то резали, что-то крошили.

Возле входа орудовал огромным ножом Мриген. Он приканчивал на разделочной доске пока еще живой огурец. Через секунду от огурца остался только ряд бледных кружочков.

Сдвинув останки лезвием ножа, Мриген освободил место в центре доски и положил на нее новый огурец. В движениях Мригена чувствовались опыт и профессиональность. Я вспомнил, что он — владелец ресторана «Синдерелла». И только теперь меня удивило это странное сочетание — Индия и ресторан «Синдерелла», что значит «Золушка».

— Как дела? — спросил я Мригена.

— Огурцы вот режу.

— Давай, давай.

Я еще раз осмотрел кухню, ожидая, что кто-нибудь заинтересуется мной и позовет к себе работать. Нет, никто не зовет. Все сосредоточенно режут, внимательно крошат.

Я уже собирался спросить:

— А с кем сегодня работает Востоков Станислав из России?

Как вдруг за моей спиной раздались тяжелые шаги, и хриплый голос сказал:

— Сдвинься!

Я вздрогнул и стал сдвигаться к Мригену, стараясь не попасть под острый нож. По дороге я успел повернуться, и к Мригену приблизился уже спиной.

На крыльце стояла некая леди в очках и огромных сапогах.

То ли работница была простужена, то ли и впрямь имела хриплый голос от рождения.

Несмотря на небольшой рост, она легко помахивала ведрами, доверху наполненными морковью и свеклой. Казалось, она без труда могла бы отжать пудовую гирю.

— А где тут Востоков Станислав из России?

Я со страхом глядел на летающие передо мной ведра и никак не мог сообразить, что Станислав Востоков из России — это я.

— Вот он, — толкнул меня в спину Мриген. — Я-то из Индии.

— Правда ли, что в России любят труд? — спросила работница.

Вопрос был неожиданный, и ответил я на него поэтому как-то неожиданно.

— Без труда не выловишь рыбку из пруда.

— Точно! — обрадовалась работница. — Сейчас будешь овощи мыть.

— И помою, — думал я, — что я овощи никогда не мыл?

— А зовут меня Эуленетт. Только ты овощи горячей водой мой.

Я подошел к железной раковине и стал с грохотом мыть морковь горячей водой. Эуленетт вынимала ее и с невиданной скоростью начинала отсекать от нее красные колеса. В середине каждого колеса горело зеленое солнце.

— А морковь-то еще не дошла! — думал я, гремя овощами в раковине.

— Ты и яблоки потом помой.

Раковина была такого размера, что в случае надобности в ней можно было помыться самому.

Чтобы достать яблоко, катающееся по дну, приходилось так сильно нагибаться, что создавалась опасность падения в раковину.

Одним точным ударом Эуленетт умудрялась разрезать яблоко сразу на четыре части. Причем, уже разрезанное, оно еще некоторое время стояло как совершенно целое, и лишь через секунду распадалось на дольки, раскрываясь как священный цветок лотос.

А Мриген все резал и резал свои огурцы. Огуречные семечки лежали на его усах, бледный огуречный сок стекал по щекам к шее.

— Для кого же столько огурцов? — думал я. — Не для зайцев ли?

Да только не слышал я что-то о редких зайцах.

Добив яблоки, Эуленетт открыла крышку какого-то пластмассового бака, похожего на мусорный. Под крышкой плескалась мутная светлая жидкость.