|
Пуля пробила его лоб, и Отто, запрокинув голову, сделал несколько шагов назад прежде, чем упасть. Только тогда я увидела Моник. Она стояла на коленях с опущенной головой, точно ей собирались отрубить голову. – Роб, ты цел? – Да как сказать… – он попытался встать, но снова упал. – Не знаю, как он так сумел… Совсем обезумел! Чего хотел то? – Он хотел, чтобы его убили, – брякнула я первое, что пришло в голову. – Жди здесь, заряди мушкет! Снова бегом ко входу в Храм. На мое счастье оттуда уже выходил Клод, поддерживая подвернувшего ногу Джона. Я пропустила их и заглянула внутрь, ожидая увидеть скачущего по лестнице демона. Демона не было, и жуткого воя я сверху не расслышала. И все же по лестнице кто то поднимался – далекое зеленое пятнышко постепенно приближалось. – Устюжин? – Клод заглянул мне через плечо. – Я бы на его месте не грустил о Бенёвском. Надеюсь, выберется… Только что то медленно идет. Я молча забрала у него мушкет. – Иди, посмотри, что с Робом. Отто, оказывается, не только стрелять умел. Клод, усмехнувшись, отошел. Я присела в дверях Храма, чтобы убедиться: к нам идет именно Иван, а не какая нибудь тварь, заслуживающая только пули. Что то кольнуло меня сквозь одежду. Лягушка! Тот, кто шел по лестнице, был еще далеко, и я быстро достала фигурку. Мне захотелось послушать Храм. Но со мной заговорил не он. – Другой… – старый, дребезжащий голос говорил медленно, с каждым словом слабея. – Другой придет, не ты. Успеет вырасти новый Паук, и только тогда придет тот, кто построит на золоте Храм на весь мир и сделает из людей тварей сытых, бессловесных. Но не ты. Тебя обманули… Голос умолк и я поняла: Паук наконец умер. Если новому Пауку еще только предстоит вырасти, то мы пока в безопасности. Увидев Устюжина, я совсем успокоилась. Вот только с Бенёвским мы так и не распрощались: покраснев от натуги, Иван тащил его вверх по лестнице. – Оставь! – крикнула я. – Он мертв! – Жив! – прохрипел Устюжин. – Дышит Мауриций. В шею его Паук зацепил, но не сильно, вскользь пришлось. Не вышло у нас, но все еще наладится… Ты не стрелять в меня собралась? – Нет, поднимайся! – я опустила мушкет. – На вас больше никто не напал? – Никто, – Иван выбрался на свет и с облегчением положил Бенёвского на землю. – Посинел весь… – Но должен выжить! Мауриций где только не пропадал – а жив! Судьба такая. – И как же теперь ваша Либерталия? – Не знаю, – Устюжин достал трубку, повертел ее в руке и сунул обратно в карман. – Мауриций ведь хотел раньше, чтобы войны прекратились, чтобы люди не гибли. – Паук сказал, что его обманули. – Паук сказал? Я не слышал. Сдох Паук. Но если Мауриция обманули, и он не наследник… Что ж, жизнь не кончается, и борьба тоже! Может быть, мы сюда еще вернемся, – Иван, крякнув, поднялся и снова взялся за безвольно лежащего Бенёвского. – Надо бы на корабль вернуться, как ты думаешь, капитан? Я в последний раз прислушалась. В Храме было тихо. Золото тамплиеров продолжило свой сон, ожидая прихода настоящего наследника. Хотя мне бы вообще не хотелось, чтобы оно проснулось. – Кто такой Жак Моле? – Тамплиер главный. Сожгли его в Париже, – Устюжин взвалил Бенёвского на плечи. – И однажды отмщение придет, с нашей помощью, или без нее. Идем? – Ступай, мы догоним. Клод и унылый Роберт сидели на траве. Я, проходя, потрепала Роба по волосам, пусть немного успокоится. Моник все так же стояла на коленях, опустив голову. – Что теперь? – спросила я. Она посмотрела на меня совершенно сухими, холодными глазами. – Теперь ты со мной рассчиталась. А мне надо рассчитаться с Отто. |
