|
Год назад он ушел на пенсию, но и сейчас его часто можно увидеть на фабрике. Ему семьдесят четыре года, больше сорока лет отдал он своему городу и всю жизнь трудился, трудился… Евстафий Павлович раскладывает на столе рисунки, гравюры, эскизы, труд большой жизни проходит передо мной. И мне больше не хочется спорить о принципах оформления черневых изделий или вспоминать о том, как на смену одним культовым изображениям в живописи приходили другие. Хочется только, чтобы когда-нибудь у меня тоже было такое вот ощущение, что есть область, в которой я сделал немало для людской радости, и что родной мой город сможет когда-нибудь вспомнить об этом…
Вниз по Северной Двине
Красавино — город красавиц. — «В общежитии девчат…»— Лес рубят — щепки идут в производство. — Молодые боги Коряжмы. — Тихий сосед. — Все ли в прошлом? — Заботы главврача. — В двинских селах. — На берегу Курополки. — Недолгое счастье капитана Ченслера. — Последний город на пути
За Великим Устюгом мы продолжаем путешествие по Северной Двине. Вернее, еще километра три от пристани идем по Сухоне, а потом, сдвинувшись с Югом, Сухона образует Северную Двину, реку изумительно живописную и величественную, разлившуюся местами на полукилометровую ширину. Желтеют песчаные обрывы, поросшие стройными соснами по правому берегу, и лес тянется без конца и края. Мы решили сделать остановку в Красавине, самом молодом городе Вологодской области, приютившемся у северной ее границы, где расположен старинный льнокомбинат. Лен — традиционная северная культура, и мне давно хотелось побывать на льнокомбинате. — Что ты там увидишь? — ворчит Саня. — Текстильная промышленность… — Ты что, не знаешь? Красавино — город красавиц! — Я изобретаю аргументы, которые могли бы сразить холостяка репортера. — Думаешь, красавиц? — Он оживляется. — Посмотрим. — Там, знаете, красота какая, — рассказывает попутчица на палубе. — Когда здесь был Петр, он выпил бокал вина, взглянул на здешние зеленые холмы и говорит: «Краса и вино». Так и назвали — Красавино. Э-э, знаем мы эти истории: если верить им, все северные названия только после Петра и появились. Не знаю, как насчет вина, а красотища и впрямь в этом Красавине необыкновенная. Городок и комбинат раскинулись у склона холмов, поросших соснами. От комбината к реке и в гору расходятся улицы, застроенные деревянными и каменными домами. Цепочкой протянулись пруды; березы и сосны зыбко отражаются в воде. Тишина стоит над городком… Льняное производство существует здесь больше столетия. Когда-то владел им купец Петр Люрс, потом — Яков Грибанов. К середине прошлого столетия здесь уже было одно из самых больших в России льноперерабатывающих предприятий — «Льнопрядильноткацкая фабрика товарищества и наследников Якова Грибанова и сыновей», пользовавшаяся известностью и в России, и за границей. Фабрика долгое время занималась обработкой полотна, раздавая работу крестьянкам окрестных деревень, которые пряли на дому. Теперь здесь большой современный комбинат, сильно изменившийся и выросший за последние годы. Современные быстроходные отечественные машины вытесняют мало-помалу отслужившие свой век добротные, но допотопные английские станки. Здесь делают чисто льняные полотна, без всяких примесей: серебристое мягкое полотно, которое становится еще мягче после стирки или стоит колом, когда его накрахмалишь, льняные скатерти, которые пользуются большим спросом у нас в стране (голубые, зеленые, красные — в сельских местностях, блеклые — бледно-желтые, лимонные, оранжевые — в городах), а также цветное и некрашеное полотенечное полотно, которое идет на экспорт. |
