Мне вспомнился Череповец, и я мысленно добавил еще один аргумент в защиту тех, кто в свое время, несмотря на все возражения, решил строить мощный комбинат не в густонаселенном Ленинграде, а в вологодской глуши.

Вечером мы собрались в Красном уголке общежития, а потом бродили большой компанией по живописным окрестностям Красавина. Девчата говорили с нами о книжках, о своих планах. Все они: и задумчивая Тамара Шалагинова, и стройная красавица Лида Колпакова, и серьезная Миля Важенина, депутат Красавинского горсовета, — все они довольно много читали и много думали о будущем. Мечты их были очень смелыми, отчаянными и чаще всего уходили далеко-далеко за пределы Красавина. Я сказал об этом Тамаре.

— А что ж вы думаете, — ответила она, — даром, что ли, первой в космос полетела ткачиха.

Мы шли по высокому, поросшему соснами берегу пруда, потом по душистым полям и косогорам и в прибрежном лесочке наткнулись на пионерлагерь. У комбината пять своих детских садов, ясли и большой пионерлагерь.

Детвора с визгом бросилась нам навстречу. Оказывается, прошлым летом Тамара работала здесь в лагере вожатой, многие из маленьких девочек ее еще помнили, и вот теперь они облепили свою тетю Тамарочку, теребя ее кофту и вешаясь ей на шею.

Когда вокруг нас собралась большая и очень шумная компания будущих красавинских красавиц (впрочем, на их счастье, здесь есть и мальчишки), Тамара вдруг предложила: «Споем, девочки». Тоненькие голоса зазвучали сперва робко, трогательно и неуверенно, потом тверже, стройнее, и над дремотным прудом, над северным бором поплыли колдовской красоты слова пионерской песенки:

Путешествие свое мы продолжали по Двине. Вскоре после Красавина теплоход пересекает границу Вологодской области, которую за последние полтора месяца я исколесил вдоль и поперек — от Череповца до Вытегры, от Белозерска до Вологды, от Вологды до Тотьмы и Великого Устюга — края удивительной северной красоты, бесконечных лесов, озер, речушек, края больших заводов и строек, края добрых и гостеприимных людей. Теперь мы плывем уже по Архангельской области. За Новинками на правом берегу еще видно место знаменитых раскопок В. П. Амалицкого, где ученый обнаружил гигантских звероящеров.

Мы подходим к Котласу, который стоит у слияния Двины с Вычегдой. Положение города у слияния рек и определило его рост: именно поэтому до него еще в конце девяностых годов прошлого века была доведена железная дорога от Вятки. Теперь Котлас — важнейший в этих местах железнодорожный узел, пропускающий из Ухты, Воркуты и Салехарда на Вологду, Москву, Ленинград и Коношу эшелоны с нефтью, углем, рыбой, лесом. С юга через Котлас тянутся эшелоны с хлебом, металлом, машинами. Котлас быстро растет, и, как во всяком быстрорастущем старинном городе, в нем есть новые улицы, застроенные красивыми каменными домами, есть улицы с небольшими деревянными домиками и еще менее красивые смешанные улицы, носящие следы строительного разнобоя. В Котласе теперь тридцать, а то и больше предприятий, но наши перегонщики лучше всего знакомы с одним, с Лимендским судоремонтносудостроительным заводом, где строят теплоходы и где не раз помогали нашим перегонным коробкам, латали днища, ободранные на опокских перекатах, производили всякий другой ремонт. В Лименде же нам сказали, что перегонные паромы давно прошли вниз по реке.