|
- Я переезжаю к госпоже Бюно, - угрожающе заявила она. - Переезжайте куда угодно, мадмуазель, - ответила вдова Воке, жестоко оскорбленная этим выбором, так как пансион Бюно соперничал с "Домом Воке", а следовательно, был ей ненавистен. - Переезжайте к Бюно, там вас будут поить таким вином, что все лицо сведет на сторону, да кормить всякой дрянью. Нахлебники в гробовом молчании выстроились двумя рядами. Пуаре так нежно взглянул на мадмуазель Мишоно, так простодушно проявил нерешительность, не зная, должен ли он следовать за ней или остаться, что нахлебники, обрадованные отъездом старой девы, начали переглядываться и смеяться. - Кис-кис-кис, Пуаре! - крикнул ему художник. - Ну, раз, два, три - гоп-ля, гоп! Чиновник из музея комически пропел начало известного романса: Как в Сирию собрался Красавец Дюнуа... - Ну же, ведь вам до смерти хочется, - trahit sua quemque voluptas, - сказал Бьяншон.*Каждого влечет его страсть (лат.). - Каждый бежит за своей подружкой - таков вольный перевод этих слов Вергилия, - добавил репетитор. Мадмуазель Мишоно посмотрела на Пуаре и показала жестом, будто берет кого-то под руку; Пуаре не устоял против этого призыва, подошел к ней и предложил ей руку. Раздался взрыв хохота и гром аплодисментов. - Браво, Пуаре! - Ай да старик Пуаре! - Аполлон Пуаре! - Марс Пуаре! - Молодчина Пуаре! В эту минуту вошел посыльный и передал г-же Воке письмо; прочтя его, она бессильно опустилась на стул. - Остается только сжечь мой дом, на него рушатся все громы небесные. В три часа умер сын Тайфера. Я наказана за то, что желала добра госпоже Кутюр и Викторине ценой несчастья бедного молодого человека. Теперь эти дамы просят отдать их вещи и остаются жить у Тайфера-отца. Он разрешил дочери поселить у себя вдову Кутюр в качестве компаньонки. Четыре помещения свободны, пяти жильцов как не бывало! Уж вот беда так беда! - чуть не плача, воскликнула г-жа Воке. Шум экипажа, послышавшийся на улице, вдруг смолк у дома. - Еще какая-нибудь напасть, - сказала Сильвия. Неожиданно появился Горио; его лицо светилось счастьем, стало цветущим, старик точно переродился. - Горио - в фиакре! - удивились нахлебники. - Да это светопреставление! Старик прямо направился в тот угол, где задумчиво стоял Эжен, взял его за руку и весело сказал: - Идемте. - Так вы не знаете, что здесь произошло? - ответил Растиньяк. - Вотрен оказался каторжником, его сейчас арестовали, а сын Тайфера умер. - А нам-то что до этого! - возразил папаша Горио. - Я с дочерью обедаю у вас, вы это понимаете? Она вас ждет, идемте! Он с такой силой тащил Эжена за руку, понуждая его итти, как будто похищал любовницу. |
