— Видали? — покачал головой Клинг. — Надутый, как пузырь.

— Может быть, он не понимает по-английски? — предположила Эйлин.

— Может быть, здесь кто-нибудь говорит по-китайски? — поинтересовался Клинг.

— Мэрилин очень хорошо говорит по-испански. — Уиллис тут же обозвал себя идиотом. Опять понесло не туда!

— Как жаль, что я не говорю по-испански, — сказал Клинг. — На нашем участке это очень бы пригодилось.

— Но ведь ты знаешь несколько слов, — напомнила Эйлин.

— Да, конечно, кое-чему можно научиться, но это нельзя назвать «хорошим испанским». А где вы его учили? — обратился он к Мэрилин. — В школе?

— Да, — не раздумывая ответила она.

— Здесь, в городе? — справилась Эйлин.

— Нет. В Лос-Анджелесе.

«Увязаем все глубже и глубже», — подумал Уиллис.

— Вы там учились в колледже?

— Нет, в старших классах.

Все глубже, и глубже, и глубже.

— Вообще-то он гораздо легче английского, — Мэрилин ловко сменила тему. — По-моему, ужасно быть иностранцем и учить английский, как вы думаете? Все эти слова, которые одинаково произносятся, но пишутся по-разному? Или, наоборот, слова, которые пишутся одинаково, но произносятся по-разному? Я бы просто свихнулась.

— Скажи что-нибудь по-испански, — попросил Уиллис.

— Yo te adoro, — произнесла она, расплываясь в улыбке.

— Кстати об английском, — сказала Эйлин. — Я вот знала одну девушку, которая всегда спрашивает: «Который час?»

— А разве не так? — удивился Клинг.

— Да, конечно, но кто сейчас так говорит? Большинство спросят: «Сколько времени?»

Наконец принесли напитки и почти сразу же — ужин.

— Потрясающе, — ехидно заметил Уиллис.

Однако он был рад, что разговор на время прекратился. Он уже начал было побаиваться, что старания Мэрилин сменить тему становились слишком очевидными, было ясно, что ей не хотелось объяснять, каким образом она выучила испанский. «Интересно, верят ли эти два опытных полицейских, чувствующие малейшие нюансы и интонации собеседника, всему тому, что она им тут понарассказала», — думал Уиллис.

Но лишь однажды за время ужина произошло открытое столкновение, когда позиции полицейского столкнулись с позицией простого человека, взгляды полицейского — со взглядами проститутки. Клинг стал рассказывать о недавнем деле, которое он расследовал: один парень постоянно насиловал свою соседку, а та никогда не говорила об этом своему мужу, потому что боялась, что тот изобьет ее.

— Я бы убила их обоих, — сказала Мэрилин с такой злостью, что все сразу замолчали.

Эйлин внимательно посмотрела на нее.

— Ну в общем-то примерно это и произошло, — сказал Клинг. — Она взяла кухонный тесак и пошла к соседу. Кто-то из жителей услышал шум и вызвал Службу спасения 911. Но до того, как они успели приехать, вернулся домой муж. Она уже отрубила насильнику руку и пыталась перерезать ему горло. Увидев мужа, она кинулась на него и попыталась ударить тесаком. Вот тут-то и приехали люди из Службы спасения. Четыре копа с трудом оторвали ее...

— От мужа? — спросила Эйлин.

— Ну да. Тот, другой, лежал на полу без сознания.

— Ну и что с ней теперь будет? — поинтересовалась Мэрилин.

— Мы предъявили ей обвинение по двум пунктам — двойное покушение на убийство.