Это – хорошо. А вот отсутствие безопасного места для встреч приносит немалые огорчения. Скамейка, спрятанная в кустах, предназначена для первых поцелуев и поглаживаний. Потом «кустотерапия» становится не только не нужной, но даже вредной. Страсти, не имея выхода, быстро перегорают, оставляя холодный пепел, перемешанный со стыдом и досадой.

В санаториях отжыхают взрлслые люди, для которых вздохи при луне представляют интерес только в качестве небольшой разминки перед ответственными «соревнованиями». Им подавай отдельную комнату с запирающейся дверью и удобной кроватью.

Мы с Ленкой, после длительного перерыва возвратившись к близким отношениям, обезумели. Об»ятия и поцелуи в укромных уголках обширного парка не удовлетворяли разгоревшихся желаний. Остается либо выселить, хотя бы на непродолжительное время, Ларина, либо «выдать замуж» простушку. Желательно, с её переселением на «жилплощадь» жениха.

И первое, и второе имеет свои отрицательные стороны.

Мне не хотелось бы вступать в слишком близкие отношения с подозрительым блондином. А они неизбежно возникнут, как только Степан Степанович узнает о моей любовной интрижке, ощутит свою необходимость.

Избавиться от Людмилы – легче легкого. Но и тут имеются свои подводные рифы. Где гарантия, что простушка не появится в самый ответственный момент? Или – случайно, или – специально, чтобы досадить более счастливой «подружке».

Выбираться на поверхность, едва погрузившись в блаженное забытье – хуже не придумаешь. А простушка вполне может осуществить подобное пытошное мероприятие. Тем более, что она проводила очередную свою любовь – мужика в шортах и теперь смотрит на мужчин через некий оптический прицел, мечется в поисках достойной замены.

А не познакомить ли простушку с Лариным?

Это была бы самая настоящая удача! Никаких сложностей – мы просто поменемся местами: я переселюсь к Ленке, Ларин поселит на мое место Людмилу. Или – наоборот. Все довольны, наступит период полного благоденствия. До окончания действия санаторных путевок.

Правда, при этом я в ночное время теряю контроль над блондином, но это меня не смущает – обычно ночью люди спят.

Я разрывался между любовными желаниями и стремлением найти и покарать убийцу Крымова. Соответственно, росла самая настоящая ненависть к простушке.

Кажется, Людмила испытывала ко мне и к Ленке аналогичные чувства. Густо замешанные на зависти. По её твердому убеждению, женское одиночество в санатории – верх безнравственности, подрыв здоровья, вред, наносимый дорогостоящему лечению.

Появлялась она в теремке всегда неожиданно. Стучала в дверь кулачками. А когда, наспех одевшись, мы ей открывали – ехидно щурилась, хватала со своей тумбочки какую нибудь безделушку и – исчезала. С тем, чтобы, едва мы разденемся и ляжем в постель, появиться снова.

Самое радикальное средство избавиться от наглой телки, если не считать знакомства её с Лариным, – сплавить хотя бы на время в экскурсионную поездку.

– Людмила, сегодня продавали путевки на интереснейшую экскурсию, – кляня про себя настырную бабенку, принялся я интриговать её. – Говорят, там имеется дикий рынок, на котором продают по баснословно низким ценам свитера и кофточки.

– Я тоже слышала, – подхватила Ленка, умоляюще глядя на соседку по комнате. – Одна дама купила и ужасно довольна. Удивительная дешевизна! В Москве – не менее полутора тысяч, там – двести триста рублей.

Простушка щурила накрашенные глазки, складывала нарисованные губки в недоверчивую гримасу.

– А почему сама не едешь?

– Уже купила! – радостно почти кричала Крымова.