– Ну, так-то да – признал Николай.

– А ты уверен, что именно это желание у тебя самое главное? Что под сердцем чего-то другого нет? – уперла руки в бока Людмила – Он ведь не слова слушает, а в душу заглядывает. Он – сейчас ты, он все про тебя знает. До малейших подробностей. Ты его не обманешь, как не старайся. И если твое желание не настоящее, сроду тебе его жест не повторить. Просто не получится.

– Так оно настоящее – заявил Николай – Я же не для себя стараюсь, а для дела. Мне одного идиота надо у этого типа забрать, что к нему накануне заявился. И, кстати, теперь понятно, почему проиграл. Алешка этот непутевый наверняка желание загадал про руку, чтобы та скорее выздоровела, а на деле другого чего-то хотел. Может, девственности с медсестрой лишиться или, там, «айфон» новый.

– Не для себя? – Нифонтову показалось, что Людмила как-то немного расстроилась после его слов – Вот как. А я думала… Ну, неважно. Все равно – не позволю я тебе с зарянником в азартные игры играть. У него все карты крапленые.

– Не много ли ты на себя берешь, ведьма? – раздался холодный голос с той стороны поляны – Не тебе меня судить, силой ты для этого не вышла.

Николай перевел взгляд с Людмилы на своего наконец-то заговорившего двойника, и в тот же миг понял, что на поляне теперь есть только один он. Другого более не существует. Вместо него у кривой березы стоял молодой мужчина с лицом, сколь прекрасным, столь же и злым. Совмещалось в нем как-то одно с другим настолько гармонично, что это казалось абсолютно естественным.

Добавлял антуража и его наряд, вызывавший ассоциации с временами Пушкина, поскольку он состоял из плаща-крылатки, цилиндра и черных полусапожек. Да еще и черная трость обнаружилась, она была прислонена к стволу березы.

– Я живая, обитаю в этом мире, а не в том – бойко ответила заряннику ведьма – Так что могу судить о ком хочу и как хочу. И ничего ты сделать со мной не сможешь. И с ним – тоже.

– Пока не смогу – спокойно подтвердил мужчина – Но ты же знаешь, ведьма, что Макошь иногда рвет нити судеб просто потому, что они перепутываются? Ты уверена, что тебя такая судьба не ждет? Особенно если учесть, что ты свое предназначение ради любви к вот этому человеку в жертву принесла? Против воли сестер пошла, Покон нарушила. И нынче, похоже, на все запреты плюнула. Так ведь? Вон, на руках синяки, на шее след от зачарованного обруча. Как ты его снять-то умудрилась вообще?

Николай глянул на Людмилу, и понял, что зарянник прав. Выглядела она ну лучшим образом. Под глазами залегли глубокие тени, скулы резко обозначились, на руках и впрямь хватало синяков. И только на шее он ничего такого не приметил. Как видно, не для людского глаза те отметины были предназначены.

– То моя печаль, а не твоя – резко ответила девушка, прикрыв шею руками.

– Отчего же? – зарянник взял трость и оперся на нее обеими руками, причем та даже и не подумала под его весом уходить во влажную землю – Я могу вам помочь, это в моей власти. Загадай желание, повтори то, что я покажу – и вы встретите этот рассвет вместе. И закат. И еще много закатов и рассветов. Столько, сколько вам Долей и Недолей заповедано. А, ведьма? Он мужчина, для него долг всегда был и будет выше любви, но ты-то женщина? Ты же знаешь, что ничего важнее этого в жизни нет? Разве что дети, но откуда им взяться, если вы порознь живете? Ну же, ведьма, решайся. Ты – сильная. Ты – сможешь!

Последние слова произнес уже не мужчина в наряде восемнадцатого века, а сама Людмила. Теперь уже их на поляне стало две.

Ведьма чуть закусила губу, слушая зарянника, и сжала кулачки так, что пальцы даже побелели.