Судья Ди покачал головой. Он снял ша­почку с крыльями осторожно положил ее на письменный стол и надел свою собственную маленькую шапочку. Затем скинул желтую накидку и положил ее рядом с крылатой ша­почкой.

— Я возвращаю верховные полномочия ее высочеству. С этого момента я всего лишь глава администрации уезда Пуян. Вверяю все в ваши опытные руки, господин начальник дворцовой охраны.

Вэнь Тун внимательно посмотрел на су­дью своими проницательными глазами:

— Неужели вы хотите сказать, что не вос­пользуетесь этой возможностью... Неужели вам не ясно, что вы вправе просить о высокой должности в столице? Я был бы рад предло­жить...

— Я хотел бы вернуться на свое прежнее место.

Собеседник смерил его долгим взглядом. Затем, покачав головой, подошел к боко­вому столику, взял лежавший там меч и вручил его судье. Это был бесценный «Дракон дождя». И пока судья привязы­вал его за спину, Вэнь Тун, посерьезнев, говорил:

— Ваши решительные действия в Пуяне против монахов храма Великой Благода­ти сделали членов буддийской клики при Дворе вашими врагами. А теперь вы восста­новили против себя могущественный клан евнухов. Вы должны помнить, Ди, что при Дворе у вас есть непримиримые враги. Но есть также и преданные друзья. Я — в их числе.

Его тонкие губы искривились. Первый раз судья увидел подобие улыбки на губах на­чальника дворцовой охраны. Судья покло­нился и вышел. Гвардеец, дежуривший у во­рот, спросил, подать ли судье паланкин, но Ди ответил, что предпочитает лошадь. Во­рота распахнулись, и судья верхом пересек мраморный мост.

Глава двадцать вторая

Въехав в сосновый лес, судья ощутил на спине теплые лучи солнца и понял, что вре­мя приближается к полудню. Глубоко вды­хая бодрящий воздух, он наслаждался им после тепличной атмосферы Дворца. Судья распрямил плечи и с гордостью подумал о том, что бесчестным заговорщикам не уда­лось запятнать императорский трон. Во Дворце всегда будут интриги — в этом не­избежная слабость управления великим го­сударством. Но до тех пор, пока верхушка чиновников будет оставаться здоровой, все будет хорошо в Поднебесной.

Судья продолжал путь, лошадь бесшум­но ступала по толстому слою сосновых иголок, устилавших дорогу. Внезапно он натянул поводья: из-за поворота показал­ся Наставник Тыква. Горлянка свисала на красном шнурке с пояса старика. Оста­новив ослика, Наставник Тыква внима­тельно взглянул на судью из-под кусти­стых бровей.

— Рад видеть вас в этой маленькой ша­почке, судья. Я знал, что клочок желтой бумаги с пятном красной туши не изменит вашей сущности. Где ваша горлянка?

— Я оставил ее в «Зимородке». Очень рад, что мне опять выпало встретиться с ва­ми, Наставник Тыква, перед тем как я поки­ну Хэши.

— Это третий, и последний, раз, судья. Жизнь человеческая, подобно природе, циклична. На одно короткое мгновение наши с вами жизни соприкоснулись. Что нового во Дворце?

— Я вернул ожерелье вашей дочери. Я думаю, что ее обручение с начальником императорской гвардии Каном будет объяв­лено. Кто вы, Наставник Тыква?

— Скорее, кем я был, — отвечал старик сурово. — Раз уж вы так много знаете, я могу рассказать вам и об этом тоже. Много лет тому назад я был военачальником. От­правляясь на север сражаться с варварами, я оставил свою тайную возлюбленную, ко­торая носила под сердцем мое дитя. В по­следней битве подстреленная лошадь, падая, сломала мне ноги. Я попал в плен к вар­варам и пятнадцать долгих лет был ничтож­нейшим из рабов. Тогда-то я и постиг тщету мирской власти. Я бы покончил с собой, но мысль о моей возлюбленной заставляла ме­ня цепляться за жизнь, какой бы ужасной она ни была. Когда мне удалось бежать и вернуться в Китай, я узнал, что моя возлюб­ленная умерла.