|
- Да, Шевцов. ...Черный мазутный поезд пронес свою дикую тяжесть в пяти сантиметрах от моей съежившейся плоти... - А вы, молодые люди, кажись, и не раздевались? - хихикая, спросил второй гардеробщик. - There are not your coats, господа хорошие, - простонародный его голос странно грассировал на трудных перекатах. - А этот чуть ли не генерал, - прошептала Тамарка, - но не страшный... - Мы сюда еще весной пришли, - спокойно пояснил гардеробщику Патрик. - Мы еще весенние птички, папаша. Хвастищев набрался смелости и посмотрел своему старику прямо в глаза. Тот не отводил взгляда: здесь, в валютном притоне, он чувствовал себя вполне уверенно. В ухо ему надо плюнуть сейчас, подумал Хвастищев. Оттянуть двумя пальцами его жесткое ухо, этот настоящий миниунитаз, и плюнуть прямо в кустик седых волос, в глубокую шахту, где за скоплениями серы трепещет не по годам чуткая мембрана. - А вы, я вижу, здесь по совместительству? - начал Хвастищев. - Нет, я там по совместительству, - любезно пояснил гардеробщик. - Что ж, одной зарплаты вам не хватает? - Нет, не хватает. - Пенсия, значит, плюс две зарплаты? - глуповато ухмыльнулся Хвастищев. Гардеробщик нахмурился. - Вы бы лучше свои деньги считали, Радий Аполлинариевич. - Можно мне посмотреть на ваш затылок? - спросил Хвастищев. Тамарка испуганно вцепилась ему в рукав. - Пойдем, пойдем, не заводись! - Отчего же нельзя? - Гардеробщик четко повернулся через левое плечо. - Пожалуйста, затылок перед вами. Хвастищев вынул блокнот и фломастер и сделал зарисовку ненавистного затылка. - Великолепный затылок, - подумал он вслух. - Как хер с ушами, - сказал Патрик по-английски. - Повторите, пожалуйста, не совсем понял, - напружился второй гардеробщик. - Я хотел бы вас вылепить, - сказал Хвастищев. - Вы мой современник, и почему бы мне не создать ваш образ, возвышенный и прекрасный? Хотите позировать мне в моей мастерской? - С орденами или с планками? - хмуро осведомился он, Шевцов. - Непременно со всеми орденами! - воскликнул Хвастищев. - Вы на каких фронтах сражались? - Я был бойцом невидимого фронта, Радий Аполлинариевич. Второй гардеробщик деликатно покашлял: - Кхе, кхе, а приглашение и на меня распространяется, милок? Три иноземных переката на "р" и гнусный фальшивый "милок". Ишь, маскируется как, собака-генералишко. - Конечно-конечно, - кивнул Хвастищев, - милости просим, создадим и ваш, возвышенный и прекрасный. Первый гардеробщик все еще стоял к скульптору затылком, и при этих словах две поперечные складки кожи сошлись, образовав лежащий на боку икс. |
