Петр Николаевич внимательно меня выслушал, так же внимательно рассмотрел чертеж и сказал:

– Хорошо! Отлично! Так ты знал, что «вечный двигатель» невозможен, и все‑таки принялся его изобретать? Это замечательно… Работать он не будет, к нашему с тобой сожалению, но это ничего, ничего…

– Почему не будет? – спросил я настороженно.

– А вот представь: ты сделал такое стальное яйцо сплошным, представил? Не полым, пустым внутри, а сплошным. Как, по‑твоему, сила давления на его выпуклую удлиненную половинку будет больше сил атмосферного давления на сферическую

часть?

– Да, больше…

– Вот и выходит, что полость внутри не нужна… Вот и выходит, что любое яйцевидное тело в таком случае должно выбрасываться кверху, этак, Миша, и у кур яички должны летать… Теперь тебе ясно? Как ни ухитряйся, как ни усложняй форму такого тела, но силы, действующие на него со всех сторон, всегда будут равны, какой бы формы это тело ни было. Не только площадь играет роль, Миша, но и положение той площадки, на которую действуют силы давления. Силы складываются, как стрелки, и углы между ними имеют очень большое значение, очень большое. Вот ты видел, как рубят дрова? Один топор – широкий у обуха, «колун» называется, другой – плоский, острый. С одной силой можно ударить по полену и тем и другим, но один расколет, а другой увязнет. Расколет, конечно, колун. Всегда нужно, Миша, учитывать и направление сил, а не только их величину…

– Так почему вы сказали «хорошо», «отлично», если все неверно? – расстроенно спросил я.

– Потому что ты еще молод… Было бы тебе двадцать, тридцать лет – совсем другой разговор. А для твоего возраста это, – он указал рукой на мой чертеж, – это в самый раз. И впредь не бойся, когда говорят «это нельзя, невозможно». Покажется тебе, что можно, – изобретай, думай и, конечно, учись. Вчера нельзя – можно сегодня, нельзя сегодня – будет возможно завтра, послезавтра, в будущем. А что еще меня обрадовало, так это простота, ты погляди, Миша, какая простота и какие возможности! Сделал себе такой «объемный овоид», так техника назвала бы твое металлическое яйцо, и летай себе! Заметь и запомни: новое обязательно вот также просто, самое главное – новое, усложнения приходят потом. Вот возьми воздушный шар. Первое сооружение, которое, будучи тяжелей воздуха, поднялось кверху, и человек впервые понял, что сможет летать. У тебя мысль работала где‑то рядом. Там как раз осуществляется именно то, что ты хотел получить, но за счет совсем других законов природы, очень, очень сложных, мы еще их все не узнали до конца, как все еще полон загадок полет птиц, полет насекомых. А муха! Простая муха… Вот она здесь, вот она там и висит неподвижно в любой точке. Современная авиация не располагает таким принципом полета, каким располагает муха. На простых вещах стоит вся наука, вся техника, но они становятся простыми после того, как чья‑нибудь голова сделает их такими.

– Я тоже так думаю, – серьезно сказал я и почувствовал, что прощен Петром Николаевичем и что он не будет смеяться надо мной.

ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ

Переезд нашей семьи в Харьков совпал со атрашным известием: «Убит Киров…» Помню газеты, они выходили в широких черных рамках, а внизу листа – черные урны и венки, венки. Все говорили о рисунке одного ленинградского мальчика. Он нарисовал автомобиль, одиноко стоящий под дождем, и подписал:

«Семь часов, Смольный, Кирова все нет».