“А я слабая. Не могла бы ты от меня отстать? Когда ты убедишься в том, что я валенок, нам обеим будет неловко, – подумала я. – Но если прикасаться друг к другу, то можно приблизить миры. Я могу коснуться тебя так, что это откроет тебе дверь ко мне. Только для этого нельзя лгать поцелуями. Если ты улыбнешься, я захлопну перед тобой дверь. Такова тайна”.

Она, улыбаясь, говорила, что вовсе она не сильная, и смутить ее довольно просто.

Не то чтобы мне интересно.

“Когда ты вырастешь, всё поймешь”, – я посмотрела в окно и на секунду оцепенела. Вообще то, девушка за окном была не так уж красива. Совсем не красива, если на то пошло. Коротышка без всякого намека на талию, слишком широкие плечи, лицо круглое, как у матрешки, нос аккуратной картофелиной. Глаза, пожалуй, красивые, но у какой девушки они не таковы? Вот и всё.

Она говорила с вороной.

Она сидела на узком, совершенно неудобном поручне у клумбы и говорила с серо черной, лохматой вороной, которая, игнорируя собеседницу, пила из небольшой лужи. Попьет, посмотрит на девушку одним глазом, снова попьет. Что бы она ни говорила птице, я хотела бы это слышать. Это наверняка что то удивительное. Не глупое и не бытовое, а удивительное – в ту секунду я была уверена на сто процентов.

Ее черные, лохматые, короткие волосы, как у галчонка, открывали несколько широкую, но красивую шею. Подперев руками подбородок, она замолчала и вздохнула.

Она поразительно гармонично смотрела в окружающем пространстве. Как ветер, например.

“А и ладно”.

Не люблю таких людей, потому что завидую им. Я из пространства выделяюсь, как дыра, на месте которой должны быть запахи, цвета и звуки. Ну и что?

Женя тоже из типа людей, которым я завидую – идеальных и замечательных. Она интересная, красивая, умная, успешная, талантливая. Она из тех, кто при высоком интеллекте способен быть красивым. Из тех, кто с красотой не родился, а работал над собой для этого. Из тех, кто танковыми гусеницами ломает стереотипы. Умница, одним словом. Я не иронизирую – дела так и обстоят.

“Ты еще здесь?” – постоянно хотелось спросить мне ее.

“Что ты тут делаешь, совершенное создание?”

– Знаешь, почему сейчас модно признавать свои недостатки? – спросила я, пока мы с ней шли к метро.

– Из за каких то сериалов и фильмов?

– Нет. Просто осознание своих недостатков и признание их вслух ставит тебя перед фактом, что ты ничего не будешь менять. И снимаешь с тебя ответственность. Я ненавижу ответственность.

“Просто уйди и не возвращайся”.

Она слушала меня спокойно. Она всегда пыталась меня переспорить. А меня не надо было пытаться переспорить, меня надо оставить и уйти. Я не несчастная, я просто валенок.

Что непонятного?

– Почему ты спросила, нравятся ли мне девушки? – вспомнила я.

– Просто так, – ответила она.

“Действительно”.

***

Я просыпаюсь рано. Когда над Москвой встает солнце, я уже варю кофе и вполне бодро что нибудь читаю на кухне. Снова жарко. Солнце плавит воздух, и он дрожит, собираясь закипеть.

Примерно на четырнадцатой странице книги я поняла, что молоко закончилось, и за ним надо идти. Я надела шлепанцы. Одна моя знакомая сказала, что людей, которые ходят по улице в шлепанцах, нужно расстреливать, ее очень беспокоил тот факт, что бактерии с асфальта оседают на ногах и переносятся по всему городу. Я представила себе крохотных мультяшных бактерий, которые используют мои ноги, как их общественный транспорт, и почти испытала к ним симпатию.

С той знакомой мне не очень хотелось общаться. Видимо, я сочла, что с бактериями у меня больше общего.