– Значит, места всем хватило, никому не пришлось отказывать?

Он усмехнулся:

– Здесь рассчитывали принять пятнадцать тысяч человек, а собралось не более двух. – Помолчав, он добавил: – Вчера ваши друзья ночевать не пришли.

Тон, каким это было сказано, навел ее на мысль, что он уже в курсе.

– Это мои родители, – призналась Шивон.

– А почему же вы этого не сказали?

– Сама не знаю, Бобби. Может, не была уверена в том, что родители полицейского будут здесь в безопасности.

– Ну а сейчас они у вас?

Она замотала головой:

– Один из полицейских ударил мать дубинкой по лицу. Она провела ночь в больнице.

– Искренне сочувствую. Могу я чем‑то помочь?

Она снова мотнула головой:

– Проблем с местными больше не было?

– Была стычка прошлой ночью.

– Какие надоедливые мерзавцы, ну что с ними делать?

– Снова появился советник и утихомирил их.

– Тенч?

Грейг кивнул.

– Он возил по Ниддри какую‑то шишку. Обговариваются вложения в благоустройство.

– Район в этом очень нуждается. А что за шишка?

Грейг пожал плечами:

– Вроде кто‑то из правительства. – Он провел ладонью по выбритой голове. – Скоро это место опустеет. И слава богу!

Шивон не стала уточнять, имеет он в виду только лагерь или весь Ниддри. Кивнув ему на прощанье, она направилась к палатке родителей. Подняла полог и заглянула внутрь. Все было в порядке, правда, появилось кое‑что новенькое. Наверное, уезжающие решили сделать остающимся прощальные подарки – остатки провизии, воду, свечи.

– Где они?

Шивон узнала голос Сантал. Попятившись, она выбралась из палатки и выпрямилась. Сантал держала в руке рюкзак, к которому была приторочена бутылка с водой.

– Уезжаете? – спросила Шивон.

– На том автобусе, что идет в Стерлинг. Я пришла попрощаться.

– Вы что, едете в лагерь мира?

Сантал кивнула.

– А вы были вчера на Принсез‑стрит?

– Там я в последний раз и видела ваших родителей. Что с ними?

– Кто‑то ударил мать. Она сейчас в больнице.

– О господи, какой ужас. Это… – она запнулась, – кто‑то из ваших?

– Кто‑то из наших, – эхом отозвалась Шивон. – И я хочу его найти. Хорошо, что вы еще здесь.

– А что?

– Вы снимали что‑нибудь на камеру? Я бы хотела посмотреть вашу съемку.

Но Сантал отрицательно мотнула головой.

– Не беспокойтесь, – попыталась уговорить ее Шивон. – Я не собираюсь… Меня интересуют только полицейские, на демонстрантов я и смотреть‑то не буду.

Но Сантал упрямо мотала головой.

– У меня нет камеры.

Это уже явная ложь.

– Ну что вы говорите, Сантал. Неужели вы не хотите помочь?

– Многие демонстранты фотографировали. – Вытянув руку, она описала широкую дугу. – Спросите тех, кто остался в лагере.

– Я прошу вас.

– Автобус уже отправляется…

Сантал заспешила прочь.

– Вы ничего не хотите передать моей матери? – спросила Шивон, глядя ей в спину. – Может, свозить родителей в лагерь мира, чтобы повидаться с вами?

Но Сантал, молча и не оборачиваясь, шла вперед. Шивон шепотом выругалась. Следовало заранее учитывать, что Сантал считала ее «легавой», «ментовкой» и больше никем. Она подошла к автобусу и. встав рядом с Грегом, наблюдала, как лагерники занимали последние свободные места.