— Не говорите мне о нашей и вашей природе! Вампиры и люди — не одно и то же...

— Разве? — Мирнин мягко похлопал ее по колену. — Я ученый. Ты тоже. У меня есть друзья, которых я люблю. У тебя тоже. В чем же разница?

— Я не высасываю свой обед из пакета!

Мирнин засмеялся, не обнажая клыков.

— Ох, Клер, неужели ты и впрямь воображаешь, будто поедание убитых животных менее отвратительно? Мы оба нуждаемся в пище и в обществе себе подобных, оба...

— Я не вытаскиваю ткань мозга из своего черепа! И не убиваю! А вы делаете это. И ничего не имеете против самой идеи убийства.

Он немного откинулся, вглядываясь в ее лицо.

— Нет, я очень даже против, иначе не стал бы терпеть таких речей от...

— От служанки? Потому что я и есть служанка? Или хуже того — рабыня? Ваша собственность?

— Ты расстроена.

— Да! Конечно, я расстроена. — Клер изо всех сил старалась сдерживаться, но ничего не получалось; боль бурлила в душе и рвалась наружу, словно пар под давлением. — Я сижу здесь, обсуждаю будущее человечества, а мои друзья и родные собираются на этот прием, и я не могу защитить их...

— Ш-ш-ш, дитя мое, — сказал он. — Праздник, да. Он состоится сегодня?

— Я даже толком не знаю, что это будет за мероприятие.

— Официальное признание Амелией Бишопа. Все вампиры Морганвилля, которые в состоянии прийти, должны дать ему клятву верности и преподнести символический дар.

Клер шмыгнула носом и вытерла лицо.

— Что за символический дар?

— Дар крови. — Мирнин не отрывал от нее взгляда темных глаз. — То есть человека. Ты не зря беспокоишься за своих друзей и родных. Он имеет право выбрать любого. Предполагается, что это церемониальный жест, обычай, берущий начало в глубине веков, однако сейчас дело может обернуться и по-другому.

И тут Клер наконец поняла — почему Амелия запретила ей идти на бал, почему Майкл пригласил не Еву, а Монику Моррелл. Это шахматы, и люди — пешки. Вампиры играют теми фигурами, которые не жаль потерять.

— Вы... — дрожащим голосом начала она, откашлялась и предприняла новую попытку. — Хотите сказать, что он может выбрать любого человека?

— Или взять всех, если пожелает.

— Вы знаете, что он это сделает. Убьет кого-нибудь.

— Скорее всего, да.

— Мы должны помешать ему! Мирнин... Почему она идет на это?

— Амелия никогда не отличалась храбростью. Если перевес не в ее пользу, она капитулирует; если силы почти равны, она пытается выиграть время и добиться преимущества. Она понимает, что не в ее силах одолеть Бишопа, даже если ее поддержит Оливер. Это долгая партия — она играет ее всю жизнь, и до конца еще далеко. — Глаза Мирнина вспыхнули, он улыбнулся. — Но Амелия подсчитывает свои шансы без учета меня. А если я буду на ее стороне, она может победить.

— Вы хотите пойти. На этот банкет.

Мирнин пригладил жилет и стряхнул с рукавов воображаемые пылинки.

— Конечно. И пойду — с тобой или без тебя. Что ты решила?

— Я... Амелия сказала...

— Да или нет?

— В таком случае... да.

— Нам потребуются костюмы. Не беспокойся, я знаю, где их взять.

— Я выгляжу нелепо, — сказала Клер. Кроме того, узнать ее не составляло труда. — Вы не можете придумать что-нибудь еще? Как-никак, мы собираемся пробраться туда тайком.

— Хватит болтать, — приказал Мирнин, накладывая на ее лицо грим.

Было непонятно, почему он так наслаждается происходящим, и Клер в который раз усомнилась, действительно ли лекарство принесло пользу. Похоже, у Амелии и впрямь были серьезные основания исключить старинного друга из расчетов, прикидывая свои шансы на победу, и запретить ему появляться на празднестве.