— Вон туда. — Мирнин зашагал по коридору направо. Даже в этой конической шляпе и в балахоне, который при движении колыхался вокруг тела, Мирнин не выглядел нелепо. — Нужно было тебя нарядить Пьеро, малышка Клер. Пьеро известен своей приятной простодушной натурой. Не то что Арлекин. Либитор безумец.

— Что?

— Я говорю, нужно было тебя сделать Пьеро...

— Нет, — медленно произнесла она. — Высказали «либитор безумец». Что это значит?

— Я так сказал? — Мирнин бросил на нее странный взгляд. — Чепуха. Аква кружево.

Она резко остановилась; сделав еще два больших шага, он заметил, что ее нет рядом, и нетерпеливо обернулся.

— Клер, игуана времени.

«Клер, у нас нет времени», — мысленно перевела она.

— Мирнин, вы говорите бессмыслицу. Похоже, действие препарата заканчивается.

— Я чувствую себя функционирующим.

«Я чувствую себя прекрасно».

— Вы сами-то себя слышите?

Он вскинул руки, не в силах подобрать слов для ответа и тем подтверждая, что способность к членораздельной речи ему отказывает.

«Неврологические осложнения, — подумала Клер, жалея, что не может посоветоваться с доктором Миллсом. — Конечно, он же вырезал часть своего мозга! Это не могло пройти без последствий».

С другой стороны, всего несколько мгновений назад он говорил совершенно нормально.

— Думаю, вам нужно принять новую дозу, — как могла спокойнее предложила Клер. — Пожалуйста. К чему дожидаться, пока станет хуже?

Мирнин молча, вытянул руку и закатал рукав. Обнаженная рука была белой, точно алебастр, и на ощупь казалась не живой плотью, а обтянутым кожей мрамором. Клер достала коробочку, которую засунула под пояс трико, ту самую, полученную от доктора Миллса, со шприцем и пузырьками. До этого она практиковалась делать инъекции на апельсинах, но между ними и настоящим пациентом сходства было мало.

— Постараюсь не причинить вам боли.

Мирнин закатил глаза.

Дрожащей рукой Клер проткнула резиновую крышку пузырька и наполнила шприц. Выдавив несколько капель, она сделала глубокий вдох, от всей души надеясь, что Мирнин не станет сопротивляться. Пока он вел себя на диво спокойно.

— Готовы? — Она прижала иглу к холодной голубой вене.

— Полагаюсь на тебя.

Клер надавила, игла проткнула кожу и, одолев небольшое сопротивление на поверхности вены, ушла вглубь. Быстро нажав на поршень, Клер выдернула иглу и пальцем вытерла маленькую каплю крови, выступившую на белоснежной коже. Правда, пятнышко все же осталось.

Зрачки Мирнина сузились до точек, и Клер застыла на месте. Алый рот Пьеро широко растянулся в диковатой улыбке, во всем облике ее странного наставника появилось что-то ужасно неправильное...

А потом все пропало; он мигнул, и зрачки начали расширяться до нормальных размеров. Вздрогнув, Мирнин испустил тяжкий вздох:

— Не слишком приятно. О, появляется ощущение тепла. Вот это другое дело.

— Больно было?

— Не люблю уколов.

На Клер внезапно напал смех. Он сердито посмотрел на нее, но она продолжала хихикать, все более визгливо и пронзительно; дикий смех явно переходил в истерику, и она поспешно прикрыла рот рукой.

— Но теперь вам лучше? — спросила она, с усилием овладев собой.

В ответ Мирнин одарил ее взглядом, полным прежней самоуверенности, и успокоенная Клер убрала коробочку на место.

— Мне и не было плохо, но я ценю твою заботу.

С этими словами он взял Клер за руку и потащил к белой двойной двери, которой заканчивался коридор.