— Да, — согласился я. — По-видимому, он располагает большими средствами, чем многие из нас.

— Профессор Фаллон видел поднос? — спросила она.

— Нет, не видел. Он не глядя предложил мне внушительную сумму. Вы не находите это странным?

— То, что делает Фаллон, я совсем не нахожу странным, — сказала она. — Нечистоплотным, даже преступным, но только не странным. Для всех его поступков существуют основания.

Я сказал мягко:

— На вашем месте я был бы более осторожным в своих высказываниях, миссис Халстед, особенно в Англии. По нашим законам клевета наказывается строже, чем в вашей стране.

— Разве утверждение, которое можно доказать, является клеветой? — спросила она. — Вы собираетесь продать поднос Фаллону?

— Я еще не принял решения.

Она ненадолго задумалась, а затем спросила:

— Если мы не в состоянии купить поднос, не позволите ли вы моему мужу обследовать его? Это можно сделать прямо здесь, и уверяю вас, он не причинит ему никакого вреда.

Фаллон особенно меня просил о том, чтобы я не позволял Халстеду осматривать поднос. Ну и черт с ним! Я сказал:

— Почему бы и нет.

— Этим утром? — спросила она нетерпеливо.

Я решил немного схитрить.

— Боюсь, что нет — он находится не здесь. Но днем поднос доставят сюда. Это вам подходит?

— Да, вполне, — сказала она и лучезарно улыбнулась.

Женщина, способная так улыбаться мужчине, не имеет права этого делать, особенно если перед ней мужчина, который намерен ее в чем-то обмануть. Это может ослабить его решимость. Она встала.

— Не буду больше тратить ваше время, мистер Уил; я уверена, у вас много дел. В какое время нам здесь появиться днем?

— Ох, примерно в два тридцать, — сказал я небрежно.

Я прошел с ней до двери и проводил взглядом ее маленький автомобиль. Эти ученые-археологи должно быть странная публика; Фаллон намекал на нечестность Халстеда, а миссис Халстед напрямую обвинила Фаллона в преступных действиях. Сражения в академических кругах, по-видимому, ведутся на очень острых ножах.

Я подумал о химическом наборе, который был у меня в детстве; это был замечательный набор с разного рода пузырьками и пробирками, содержащими различные порошки всевозможных оттенков. Если эти порошки смешать, то последствия могут быть самыми неожиданными, но если хранить их раздельно, ничего не произойдет, они останутся инертными.

Я устал от той инертности, которую проявляли при встрече со мной Фаллон и Халстеды — никто из них не был настолько откровенен, чтобы прямо сказать, зачем им нужен поднос. Мне было интересно, насколько неожиданными окажутся последствия, если я смешаю их между собой сегодня днем в два тридцать.

4

Я вернулся к Джеку Эджекомбу. Если мне и не удалось зажечь в нем огонь, то, по крайней мере, он начал светиться по краям, и борьба с ним теперь требовала меньшего напряжения сил. Я высек из него очередную искру энтузиазма, а затем отправил посмотреть на хозяйство свежим взглядом.

Остаток утра я провел в фотолаборатории. Я разрезал на части 35 мм пленку, которая уже высохла, и сделал контактные отпечатки, чтобы посмотреть, что у меня вышло. Это выглядело совсем неплохо, и большинство кадров оказались вполне приличными, так что я устроился за увеличителем и сделал серию отпечатков восемь на десять. Они получились не такими профессиональными, как те, что мне показывал Фаллон, но в сравнении с ними проигрывали совсем немного.

Я напечатал даже неудачные кадры, включая и те, которые были сделаны, когда электронная вспышка срабатывала неожиданно. Один из них оказался очень интересным — его даже стоило рассмотреть через увеличительное стекло.