Раздался истошный вопль. Кричала женщина из группы:

– Иисус Христос! Что же это?

Сцена действительно ужасала. Грудная клетка твари перестала втягиваться, а начала надуваться на глазах, как громадный шар, а точнее нарыв, гигантский карбункул, словно требующий хирургического вмешательства… Но он лопнул сам. Кровь брызнула во все стороны, какая‑то часть ее попала на одежду Хэнка, сразу впитавшись в нее. Но он даже не обратил на такую мелочь внимания.

Брукинс наблюдал с любопытством и ужасом, держа наготове свою винтовку. Из образовавшейся в груди животного дыры показалось “нечто”, похожее на небольшого червя величиной с руку. Оно было все в крови, сквозь которую просматривались подвижные кольца мускулов, обеспечивающих движение.

– Что за дьявольщина! – воскликнула Петра, отшатнувшись.

– По‑видимому, какая‑то разновидность паразитов. Еще один обитатель этого неисследованного мира, о котором даже проводники понятия не имеют. Если так, то у него очень короткий инкубационный период, ведь зверя выпустили только сегодня. – Брукинс, казалось, не терял хладнокровия.

– Nien. Этот выпущен несколько дней назад, чтобы привык к новым условиям. Эксперимент… – пояснил Ганс.

Оба проводника нерешительно переминались с ноги на ногу, не зная, что делать с новоиспеченным, никому не известным существом. Поймать или просто убить?

Но червь не стал дожидаться их решения. Он выбрался из ненужного ему теперь тела зверя и метнулся в сторону деревьев, в укрытие. Мускулы перекатывались внутри небольшого тельца и тварь быстро‑быстро мчалась к спасительному лесу.

Зангоид был мертв. Поврежденный язык вывалился из пасти, оголенные ребра торчали вверх, как надгробные камни.

– Быстрее, Хэнк, стреляй! – закричал Ганс, поднимая свой бластер.

Хэнк вытер кровь с лица и уже было приготовился выстрелить в убегающего паразита, как вдруг из кустарника с огромной скоростью вылетел какой‑то предмет. Даже Брукинс, имеющий прекрасное зрение, не смог его разглядеть. Позже он осознал, что это было что‑то вроде бумеранга. Со свистом разрезав воздух, “бумеранг” воткнулся в уже почти добравшегося до своей цели червяка, отсек ему голову и юркнул назад в кусты, оставив на поляне окровавленный, корчащийся в агонии комок мышечной ткани.

– Что за черт! – Так и не успев как следует прицелиться, Ганс словно застыл в недоумении.

– Похоже, не мы одни сегодня охотимся, – пробормотал Брукинс, невольно пригнувшись и оглядывались по сторонам.

– Что же нам теперь делать? – заскулил кто‑то из любителей поохотиться.

– Я думаю, надо спокойно постоять и посмотреть, что будет дальше, – предложил Брукинс.

На совет, однако, никто внимания не обратил. Нервы двух мужчин не выдержали, и они побежали назад, туда, откуда пришли.

– Стойте! Идиоты! Там опасность! Мы должны все держаться вместе! – пытался остановить их Ганс.

Но беглецы не слушали. Подгоняемые страхом, они мчались к саванне, к цивилизации.

– Не ори! Это их проблемы, а у нас своих хватает. – Хэнк презрительно сплюнул.

– Что происходит?

– А я почем знаю? Учителя говорят, что последнее время здесь творится что‑то непонятное. А начальство продолжает давить. Дескать, давай. Да ты же и сам знаешь. Теперь еще какие‑то странные сигналы стали получать. Кстати, включи‑ка камеру, запишем все это безобразие для потомства.

– Похоже на то, что до потомков наши записи вряд ли дойдут, – заметил Брукинс.

– Камеры были включены с тех пор, как мы вышли на поляну, – сказал Ганс, слегка пятясь от зангоида, так, на всякий случай.