-  Ее, кажется, звали Эли-нор. Это имя тебе знакомо?

    -  Знакомо, хозяин. Ей не удалось убежать. От Раска еще не убежала ни одна невольница.

    На его лице заиграла самодовольная усмешка.

    -  Это верно.

    Раск был доволен собой, этот дикарь, это чудовище. Но что говорить: он был прав!

    -  Что же с ней произошло? - поинтересовался он.

    -  Она стала покорной рабыней.

    -  Чьей рабыней?

    -  Раска из Трева.

    -  Так говоришь, ей все-таки не удалось от него убежать?

    -  Не удалось, хозяин!

    -  И что - она любит его?

    -  Любит, хозяин! - Я потянулась к нему губами. - Любит отчаянно, до самозабвения!

    -  Занятные вещи ты рассказываешь, рабыня. Интересно только, откуда тебе самой это известно.

    Голова у меня покоилась у него на локте. Я держала в руках его ладонь и прижималась к ней щекой.

    -  Вы позволите мне говорить, хозяин? - продолжала я игру.

    -  Говори, - царственным кивком соблаговолил он дать свое высочайшее позволение.

    -  Я должна говорить правду?

    -  Только правду. Иначе тебя накажут плетьми и заточат в железный ящик. - В его голосе неожиданно зазвучал металл.

    Я была поражена. Внезапно я поняла, что, несмотря на всю игривость прежних фраз, если я сейчас солгу, он, вполне возможно, действительно накажет меня плетьми и, чего доброго, снова бросит в ненавистный мне железный ящик. Он был настоящим горианином - хозяином, повелителем. Я всецело зависела от его милости.

    Но если я до такой степени ощущала себя подвластной ему, то, вероятно, я сама вручила ему право распоряжаться моей свободой, моей жизнью. Я была его собственностью, и у меня не было ни малейшего желания понести наказание от его рук. Единственное, чего мне хотелось, это доставить ему удовольствие.

    Кроме того, я сознавала себя его рабыней, а рабыня обязана говорить правду своему хозяину и не скрывать от него своих чувств.

    Я смело посмотрела ему в глаза.

    -  Вам самому хорошо известно, кого любит рабыня Эли-нор, - ответила я.

    -  Тогда тем более скажи мне об этом, - настаивал он.

    -  Она любит своего хозяина, Раска из Трева!

    -  Меня то есть?

    -  Вас, хозяин! Конечно, вас!

    -  А кто же она такая, эта Эли-нор?

    -  Это я, хозяин! Я люблю вас! Люблю!

    Он наклонился и подарил мне легкий поцелуй.

    -  Значит, она покорена мною? - старался продлить он удовольствие.

    -  Покорена, хозяин! И ждет не дождется, когда вы снова захотите ее покорить.

    Он прижался губами к моим губам в долгом сладостном поцелуе.

    Я застонала. Счастливые слезы покатились у меня по щекам.

    Забрезжил рассвет. Лагерь начал просыпаться. Где-то далеко слышался голос Юты, созывающей своих девушек и дающей им указания на день. Со взлетной площадки доносились крики тарнов. На кухне загремели медными тазами и чашками. Кое-где вспыхнули первые костры.

    -  В твоем танце, - заговорил Раск после долгого молчания, - мне показалось, я заметил не только высокомерное презрение, но и кое-что еще.