|
Лошадь вдруг подняла голову, потом нетерпеливо мотнула ею и снова принялась щипать траву. Пабло стоял возле лошади, прислонившись к ее боку, покачиваясь вместе с ней, когда она натягивала веревку, похлопывая ее по шее. Его ласка раздражала лошадь, мешая ей пастись спокойно. Роберт Джордан не видел, что делал Пабло, и не слышал, что он говорил лошади, но видел, что он не отвязывает ее и не седлает. Он сидел и наблюдал за Пабло, стараясь прийти к какому-нибудь решению. - Ты моя большая хорошая лошадка, - говорил в темноте Пабло гнедому жеребцу с белой отметиной. - Ты мой белолобый красавчик. У тебя шея выгнута, как виадук в моем городе. - Он сделал паузу. - Нет, выгнута круче и еще красивее. - Лошадь щипала траву, то и дело отводя голову в сторону, потому что человек своей болтовней раздражал ее. - Ты не то что какой-нибудь дурак или женщина, - говорил Пабло гнедому жеребцу. - Ты, ты, ах ты, моя большая лошадка. Ты не то что женщина, похожая на раскаленную каменную глыбу. Или девчонка со стриженой головой, неуклюжая, как только что народившийся жеребенок. Ты не оскорбишь, и не солжешь, и все понимаешь. Ты, ах ты, моя хорошая большая лошадка! Роберту Джордану было бы очень интересно услышать, о чем говорил Пабло с гнедым жеребцом, но услышать ему не пришлось, так как, убедившись, что Пабло пришел сюда только проверить, все ли в порядке, и решив, что убивать его сейчас было бы неправильно и неразумно, он встал и пошел назад, к пещере. Пабло еще долго оставался на поляне, разговаривая с лошадью. Лошадь не понимала его слов и только по тону чувствовала, что это слова ласки, но она целый день провела в загоне, была голодна, ей не терпелось поскорей общипать всю траву кругом, насколько хватало веревки, и человек раздражал ее. Наконец Пабло перенес колышек в другое место и снова стал возле лошади, но теперь уже молча. Лошадь продолжала пастись, довольная, что человек больше не докучает ей. 6 Роберт Джордан сидел у очага на табурете, обитом сыромятной кожей, и слушал, что говорит женщина. Она мыла посуду, а девушка, Мария, вытирала ее и потом, опустившись на колени, ставила в углубление в стене, заменявшее полку. - Странно, - сказала женщина. - Почему Эль Сордо не пришел? Ему уже с час как пора быть здесь. - Ты посылала за ним? - Нет. Но он всегда приходит по вечерам. - Может быть, он занят? Какое-нибудь дело? - Может быть, - сказала она. - Если не придет, надо будет завтра пойти к нему. - Да. А это далеко? - Нет. Прогуляемся. Мне это не мешает, я засиделась. - Можно, я тоже пойду? - спросила Мария. - Можно, Пилар? - Да, красавица, - сказала женщина, потом повернула к Роберту Джордану свое широкое лицо. - Правда, она хорошенькая? - спросила она Роберта Джордана. - Как на твой вкус? Немножко тоща, пожалуй? - На мой вкус, хороша, - сказал Роберт Джордан. Мария зачерпнула ему кружкой вина. - Выпей, - сказала она. - Тогда я покажусь тебе еще лучше. Надо выпить много вина, чтобы я казалась красивой. - Тогда я больше не буду пить, - сказал Роберт Джордан. - Ты и так красивая, и не только красивая. - Вот как надо говорить, - сказала женщина. - Ты говоришь, как настоящий мужчина. А какая же она еще? - Умная, - нерешительно сказал Роберт Джордан. Мария фыркнула, а женщина грустно покачала головой. - Как ты хорошо начал, дон Роберто, и чем ты кончил! - Не зови меня дон Роберто. |
