Ближайший коснулся края экрана и всмотрелся в цифры, появившиеся в нижней части.

– Семьсот пятьдесят три, Высокорожденная, – произнес он.

– Прекрасно! А сколько зугов?

Внимание группы обратилось к другому аналогичному экрану, на котором точки света сверкали мрачным красным светом.

– Такое же количество как и раньше, Высокорожденная, пятьсот восемьдесят семь.

Старуха фыркнула от возмущения.

– Еще так много? Почему, я спрашиваю, почему?

Их убьет Барьер, Высокорожденная, – тихо напомнил мужчина с ястребиным носом.

– Тогда сколько осталось до Барьера?

– Менее одной минуты, – проговорил гном. Капли пота висели у него на бровях.

При все возрастающем недомогании Найсмиту показалось, что все это огромное сборище вдруг стало жалким и уродливым. Цвета потускнели, и даже воздух, которым он дышал, был чрезмерно насыщен запахами духов и какой‑то вонью. Это печальный финал драмы человеческой истории, подумал он. Эта изнеженная олигархия похожих на свиней мужчин и женщин, самодовольных, невежественных и глупых, менее достойна уцелеть, чем Развлекатели, которые развлекают их, или даже неврастеничные техники, обеспечивающие функционирование их города. И теперь на долгие‑долгие годы их владычеству не будет никакой угрозы… Почему‑то именно эта мысль была самой невыносимой.

– Приготовиться! – выпалил гном. Его глаза сверкали от возбуждения, когда он глянул вокруг. За ним в темноте Найсмит заметил других техников, которые парили в воздухе рядом со своими машинами. Лица всех их были обращены к Пенделлу.

– Пуск! – хрипло проговорил гном, и его пальцы опустились на пульт управления.

Найсмит почувствовал мгновенную сильную и необъяснимую тревогу. Казалось что‑то сжало его легкие, а вокруг головы обернулась повязка из боли.

В его ушах эхом отдались крики возбуждения. Все в огромном пространстве, мужчины и женщины в безвкусных ярких одеждах закружились друг с другом в быстром движении.

– Сколько Уродливых осталось? – выкрикнула старуха. – Сколько, я спрашиваю, сколько?

– Ни одного, Высокорожденная! – триумфально воскликнул какой‑то человек.

На экране потухли все зеленые огоньки.

Оглянувшись вокруг, Найсмит увидел множество медленно дрейфующих по залу трупов зеленокожих и ни одного живого слуги.

– А сколько зугов? – снова выкрикнула старуха.

Кругом упала тишина. На втором экране все еще продолжал гореть один красноватый огонек.

– Один, – с неохотой ответил ближайший к экрану. – Один зуг остался в живых, Высокорожденная.

– Идиот, – закричала она на Пенделла. – Идиот, идиот! Как можно быть такими беззаботным? Почему ваш Барьер не убил их всех?

– Я не знаю, Высокорожденная, – проговорил гном. Его лицо дергалось, он усиленно мигал и нервно потирал руки. – По теории это невозможно, но…

– Но вот он есть! – заорала она. – Ладно, что ты собираешься делать? Как мы можем чувствовать себя в безопасности, если все еще есть живой зуг? Где этот шефт? Я говорю, где он?

Несколько рук вытолкнули Найсмита вперед.

– Здесь, Высокорожденная.

– Ну? – спросила она, повернувшись. Ее сумасшедшие глаза уставились на него.

– Ну? Ты собираешься убить его? Чего ты ждешь?

Найсмит попытался заговорить, и не смог. Его тело горело от боли, и он едва был способен видеть.

– Что это с ним? – взвизгнула старуха. – Я спрашиваю, в чем дело?

Чьи‑то руки начали щупать его тело. Он смутно расслышал голос носатого мужчины:

– Ты болен?

Он ухитрился кивнуть.