|
Его исповедь многое прояснила в ее уме. - Теперь я понимаю. Вот, значит, какой страшный секрет хранил Эммануэль. Он однажды хотел сообщить его мне в саду. Она говорила вполголоса, сама с собой. Он открыл глаза: Эммануэль?! Он жив? Я видела его живым. Он сопровождал отца де Марвиля, когда они вместе с Таонтагетом, вождем ононтагов, прибыли в Салем, чтобы рассказать о вашей героической смерти. Почему Уттаке захотел известить об этом именно англичан? Да не англичан, а нас он хотел известить первыми. Уттаке знал, что мы с мужем находимся в Новой Англии. Значит, о моей смерти узнали первыми те, кто ее больше всего желал... Он отправил вам вампум "Ваш враг больше не будет вредить". О! Как он был прав! Существует ли более презренное и ничтожное создание, чем я, которое вредило вам? Но я понимаю, почему солгал отец де Марвиль. Он не хотел пятнать честь ордена. И, надо отдать ему должное, - он справился с этим превосходно, - сказала Анжелика, вспоминая, какие детали приводил священник, рассказывая о муках отца д'Оржеваль. Но уже тогда она подозревала что-то не то в рассказе иезуита. Она смутно чувствовала, что во всей этой сцене присутствует скрытый обман. Она поняла, что гордая индивидуальность отца де Марвиля страдает от истинной боли, от унижения, от разочарования и расстройства, от гнева, страха. Можно себе представить, какие чувства владели им при виде того, как один из достойнейших и лучших людей их ордена публично проявил трусость. Орден иезуитов отметил самую страшную из провинностей: отречение! Я еще могу понять, что ваш брат по религии выдал вас за умершего, чтобы скрыть ваш стыд, но я не могу понять, зачем он передал слова ваших проклятий: Это она! Это она во всем виновата! Я гибну из-за нее! Если он это сочинил, это уж слишком! - Все это правда. Да, я сказал это, это выглядело как пророчество. Когда Уттаке опустил руку, и я был публично унижен, то у меня возникла потребность хоть как-нибудь объяснить свое падение... Я хотел дать понять, что стал жертвой злого умысла, и единственным человеком, вовлекшим меня в этот хаос, была женщина, внезапное появление которой так сильно подействовало на меня. И я сам почти верил в то, что кричал: это она! Это она приговорила меня, это ей - Даме с Серебряного озера я обязан своей гибелью... Он издал глубокое рыдание. - Я говорил о смерти... о поной смерти, о смерти самого себя. Герой, которым я был, погиб... Герой, которым я был... которым я мечтал быть... Я не существовал больше... и это она убила меня. Она, женщина, мой вечный враг. Я знаю... это была безумная идея, чудовищная идея обвинить вас, но я был в таком состоянии, что сам верил в это. И я крикнул свое проклятие. Я увидел их бледные лица. Я понял, что... кричал напрасно. Они не отомстят за меня. Они не отомстят, потому что я не заслужил. Они не были моими друзьями!.. Она спали во время агонии!.. Они отталкивали меня... ничего не осталось от уважения, преданности, которые, я думал, они питают ко мне. Я понял, что они никогда не любили меня. Я стал для них пустым местом. Он волновался, и Анжелика боялась, что у него снова случится приступ лихорадки. Она осторожно прервала его и сказала, что пришел момент их каждодневной "пирушки". Она встала, чтобы приготовить и подогреть порции, пока он продолжал рассказывать. - Это правда. Как бы ни был я погружен в унижение, я кричал, что нужно уничтожить колдунью. |
