|
- Вы съели бы меня? - спросил он однажды, когда она рассказала ему, как нашла его у порога, и как расстроилась, потому что думала, что в мешке находится пища, а не мертвец. - Может быть... Нет... Я об этом думала, это верно. Это все из-за голода. Я подумала, что никогда не увижу любимого человека, что мои дети умрут от голода... Что неоткуда ждать помощи... и я испытала такую надежду... Но тут же пришел ужас... А потом выяснилось... вы были живы! Нет! Нет! Уттаке... Я не знаю, чего он хотел... Он что, отправил вас ко мне, чтобы я вас съела?.. Вот уж не знаю... Это все так глупо...Это был бы конец, конец света, конец всего человечества... Не надо об этом думать... - Да, но меня уже ели, - сказал он тихонько, - вот так, маленькими кусочками, которые воин срезал с моей спины острым ножом. - Так вот почему у вас такие странные раны возле лопаток? Она заметила их, и не могла понять их происхождения. Это были не ожоги и не порезы. Эти раны плохо затягивались и оставили шрамы. - Да!.. Он ел меня, потом снова резал и говорил: "Как отвратительна твоя плоть!” - Когда это произошло? Во время какой казни? - Во время второй... или третьей, если угодно. - Но я думала, что Уттаке пощадил тебя. - Я тоже. В течение месяцев я привык к своему рабству. Правда, моя дорогая тетушка Ненибуш меня здорово колотила палкой, но в глубине души мы были друзьями. Мы много и интересно беседовали. Знаете, эти индианки - довольно любопытные создания. Они рассуждают о жизни, о судьбе, у них богатое воображение. Я работал. Я собирал хворост, я должен был искать дичь, подстреленную охотниками, и это получалось у меня довольно неуклюже. Дети смеялись надо мной, они выполняли ту же работу гораздо быстрее и лучше. Женщины звали меня "Черной женщиной" и хихикали мне вслед. Сколько прошло? Не знаю... Одна или две осени... может быть, три... Наконец, настало утро, когда они пришли за мной. Наступала зима. Снега выпали рано. Мы с тетушкой выделывали кожи. Я еще ничего не понял, когда передо мной возникли четыре воина, которые должны были отвести меня в соседнее селение, куда прибыл Уттакевата. Меня охватил смертельный страх перед старым заклятым врагом. Я вам уже говорил, что не боюсь ни трудной работы, ни побоев, ни даже смерти. Я испытываю ужас только перед одним - погибнуть на костре. И вот они пришли, а я выделывал кожи. Они пришли и сказали: "Готовься, брат, пришла пора спеть песню смерти!” Я последовал за ними, повинуясь, как машина. Это были очень молодые индейцы, и я раздражал их. Вот во время этого пути они и ели меня. Тетушка Ненибуш с криками пустилась бежать за нами. Она проклинала соплеменников, которые во второй раз отняли у нее раба-узника-сына. Она умоляла и угрожала. Она проделала с нами половину пути. Еще долго потом у меня в ушах раздавались ее крики. - Я слышала, как вы кричите: "Пусть она замолчит!” Это о ней? - Конечно!.. Когда меня привели в город, я увидел там нескольких воинов, которые окружили старейшин Пяти наций, и во главе их был Уттаке. Он произнес длительную речь. - Хо! Хатскон-Онтси, вот и ты! Ну как, обрел ли ты милости своего Бога и дорогу Его силы?.. Ты - величайший из великих Черных Одежд, ты, как никто, оскорбивший нас! Мы уважаем страдания и гибель от них, а ты уклонился от этого! Ты унизил нашу веру! Я очень сильно ранил Уттаке. |
