Лукас не стал расспрашивать, почему никто из соседей и учителей не сообщил властям о том, что происходило в их доме. Он понимал, что мать ее делала все возможное, чтобы скрыть ссадины и синяки дочери, — одевала ее в длинные платья, мазала лицо зеленкой и кремом. «Да и не всегда люди хотят вмешиваться в чужие семейные дела», — подумал он.

— После того как я в первый раз попала в больницу, он стал осторожнее. Ну или мне так по крайней мере показалось. Он как бы установил для себя порог, дальше которого не заходил, избивая меня.

Такая жизнь продолжалась бы и дальше, поскольку я, несмотря ни на что, решила закончить школу, а потом поступить в колледж, но незадолго до того, как мне исполнилось пятнадцать, он, напившись и потеряв контроль над собой, сломал мне два ребра.

Лукас снова выругался, на этот раз громко. Внутри у него что-то сильно кольнуло. Он представил, какую боль испытывала Саманта.

— Сначала я ничего не поняла — просто мне стало трудно дышать. На следующий день, в школе, учителя заметили, что я хожу очень осторожно, и отослали меня в наш медпункт. Я попыталась наврать медсестре, выгородить отчима. Я заявила ей, что упала сама. В нашем классе учились девочки и мальчики из еще более неблагополучных семей, которым, как я знала, от отцов доставалось не меньше, а даже больше, чем мне. Но медсестра мне не поверила. Она осмотрела меня и, увидев следы побоев, просто ужаснулась. Она сделала мне перевязку, намазала раны какой-то мазью, после чего вызвала по телефону мать и отчима. Разговаривала она с ними в другой комнате, так что я ничего не слышала, но, когда они вышли оттуда, я сразу заметила по его лицу, что он просто в бешенстве.

Саманта замолчала.

— Ну и что произошло потом? — спросил Лукас.

— Он схватил меня за руку, собираясь вести домой, и в этот момент у меня снова начались видения.

— Что ты увидела?

— Я увидела, как он меня убивает.

— Господи! — прошептал Лукас.

Саманта посмотрела куда-то мимо, пустым отсутствующим взглядом.

— Я поняла, что рано или поздно, но он меня убьет, и решила бежать, пока не поздно. В ту же ночь я собрала в свой школьный рюкзак столько вещей, сколько могла унести, стащила у матери из кошелька пятьдесят долларов и убежала.

Она заморгала и удивленно посмотрела на Лукаса, словно вернулась откуда-то издалека.

— Это был мой первый опыт изменения будущего. Яосталась жива.

— Ну не все так просто, ты же сама понимаешь, — немного помолчав, сказал Лукас. — Твое видение было своего рода предупреждением о том, что случится, если ты не покинешь дом, одним из вариантов развития будущего.

— Еще бы мне не знать! В последующие годы я не раз убеждалась, что своим вмешательством я вызываю те самые события, которые вижу в своих видениях и которых стараюсь избежать. — Саманта кисло усмехнулась. — Похоже, будущему не нравится, когда его видят слишком ясно. Оно не любит облегчать нам жизнь.

— Да, верно. Вселенная не прощает самодовольства и лени.

— В первые годы самостоятельной жизни мне иногда казалось, что я иду по высоко натянутой тоненькой проволоке. Я ведь ничего не умела, кроме как предсказывать будущее. Порой я пыталась изменить то, что видела. В одних случаях — получалось, а в других — меня охватывал такой страх, что я просто не знала, что делать.

— Тебе было слишком мало лет для таких экспериментов.

— Дело не в возрасте, Я тебе уже говорила, что слишком рано повзрослела, — сказала она и торопливо продолжила: — Я направлялась на юг, туда, где потеплее, где я могла бы в случае необходимости переночевать на улице.