После трехдневного противостояния оба они вернулись к себе в отдел, чтобы сдать оружие и удостоверения. А через неделю уже приступили к новой работе. В верхнем эшелоне.

— Ты уверен?

— Не знаю. Кажется других причин нет.

Пришлось признаться, что пока еще никто, даже его компаньоны, не знали, что с Ли покончили по его прямому заказу. Погром в центре мог быть возмездием за ликвидацию китайца. Только вот, что настигнет оно его так скоро и кончится без пролития крови он не ждал. По-видимому это был только намек, а сам урок еще предстоял. Когда? Где? Как? Этот туман страшил его больше всего. В конце — концов, и у него есть семья. Увезти жену и детей из Москвы за границу, пока все не прояснится?

— А не могли быть другие конкуренты, кто тоже работает вместе в этой отрасли?

Рындин усмехнулся:

— Ну и словечко же ты употребил «отрасли»…

Собеседник ответил смешком:

— А что? Не подходит?…

Он помог Рынлину подняться и стать под холодный душ. Потом они сели к столу. Глотнули коньяка. Рындин почувствовал себя свободнее, легче.

— Знаешь, — он заколебался, — а, может, ты и прав… Ты ведь мент, все — таки… Недавно я обедал с одним израильским профессором — урологом. Он в Эстонии проводит операции по пересадке орга нов где-то в частной клинике… А возле него увивался уж больно скользкий тип, откуда — то из Баку, тоже врач.

— Чего он тебе вспомнился?

Рындин раздумывал:

— Инстинкт, — он угрюмо усмехнулся. — Доктор этот за несколько дней до этого прислал мне клиентов. Сестра и брат, наши, русские, и с ними еще израильтянин какой — то. Должен был внести деньги за девицу. Мне все это показалось подозрительным. Короче, — сразу не понравилось…

— Что до меня, — откликнулся собеседник, — я всегда придерживаюсь сталинского принципа: доверяй, но проверяй…

Они еще выпили.

— Андрей, — чтобы успокоить ноющую боль, Рындин слегка коснулся угла разбитой губы рукой, — у тебя среди ментов большие связи. По оперативным каналам наверняка проскочит информация. Кто из бандитов на меня наехал? Чей заказ? Я за ценой не постою. Тут явно крутые парни поработали…

Приятель по капле смаковал коньяк.

— Постараюсь… — Он был немногословен. Но на его слово можно было положиться.

— Ладно.

И стал собираться.

— Может, и ти менты, что на место явились — подполковник там был какой-то из МУРа и еще из нашего отделения что — то будут знать, — высказал предположение Рындин. — Мне они, вряд ли, скажут…

Приятель был уже одет. На улице его ждала машина.

— Поправляйся и ни о чем не думай. Я позвоню.

На его взгляд, говорить больше было не о чем. Все остальное Рындину предстояло решить самому.

Он протянул руку Рындину.

— А черт! — локоть отозвался болью.

— Держись, — потрепал его по плечу пориятель. — Я знаю, кому я поручу твое дело. Есть у меня один майор. Этот из под земли достанет, если ему запла тят…

— На этот счет пусть не сомневается.

Майор Ловягин позвонил в дверь. Прислушался.

— Ну?! — раздалось за дверью. — что, чокнулся в такую рань?

Это рань для нее — двенадцать дня…

Открыв дверь, девица в накинутом сверху на голое тело кумачовом халате обомлела.

На пороге стоял милицейский майор. Маленький, глаза стылые, водянистые, нижняя челюсть, как у обезьяны — выдвнута вперед, пятернями, какими он двери касался, можно было вручную локомотивы перегонять…

— Чего? — спросила она довольно нагло, но в голосе ее он все равно уловил страх.