«Но солдаты утверждали, что он ускакал на лошади. Если его зарыли, то где тогда лошадь? Для крестьянина это целое богатство, вот только не посмеет он ее присвоить. Да черт с ней, с лошадью. Он был непосредственно связан с этим делом, а значит, без этой дьявольской троицы здесь не обошлось. Только эти отморозки могли поднять руку на королевского эмиссара. Вот только мужиков мы жестко спросили, а те пошли в отказ. Наемник точно не при делах, а вот шевалье, вместе со своей подругой… Только к ней я подступиться не могу. И где мне теперь его искать, если я даже направления не знаю, куда он поехал?»

Честно говоря, мне было жаль Антуана, так как при всех его недостатках он все же показал себя неплохим человеком. По крайней мере, превысив свои полномочия, взял на себя ответственность за арест воров и убийц, пусть и не без нажима с моей стороны.

Какое-то время я бездумно смотрел на артиста, который жонглировал пятью тряпичными разноцветными шарами, забавляя публику, пока остальные его коллеги по ремеслу выставляли декорации для нового спектакля. Мои попытки выстроить план дальнейших поисков пропавшего шевалье провалились, и тогда я решил отвлечься. За время знакомства с белошвейкой Николь, большой любительницей подобных развлечений, я не только успел насмотреться их вдоволь, но даже проанализировал спектакли, разбив те на три типа. Первые являли собой «душеспасительные» постановки, которые в аллегорической форме показывали противостояние добра со злом внутри каждого человека. Вторые и самые распространенные являлись фарсом и выражали чаяния простого человека и через грубые шутки-намеки высмеивали феодалов и духовенство, а третий вариант постановки артисты играли прямо сейчас. Подобный вид спектакля был тесно связан с проблемами и бедами людей Средневековья: героев похищали язычники, над ними издевались феодалы, мучили разбойники, и только неожиданно случившееся чудо спасало бедолаг от жестокостей судьбы. Вот как тут не уверовать в Бога? В этом спектакле главный герой спектакля вел полунищенскую жизнь. Он тяжко работает, но с большим трудом может прокормить свою семью. Тут на него сваливаются новые несчастья, у него требует денег ростовщик, а вдобавок ко всему умирает один из детей. Герой, в полном отчаянии, обращается к богу и тот посылает к нему призрак его отца, который рассказывает сыну, где зарыл сундук с сокровищами.

«Он бедняк, а у его папаши сундук с сокровищами. Ну прямо как дети. Призрак. Погоди-ка. Призрак. Хм. Уже интересно. Можно рассмотреть, как вариант».

Окунувшись в свои мысли, я развернулся и отправился назад, в замок. Прошел ворота, возле которых стоял почему-то один стражник. Он лениво посмотрел на меня, дыхнув перегаром.

«Интересно складывается. Капитан стражи в тюрьме. Хозяин замка пьет горькую, а дочь под домашним арестом. То есть безвластие. Что ж, мне этот бардак только на руку».

Двор замка разделялся на две части: знати и простых людей. В чистой половине, где жил граф с семьей, принимал гостей и задавал пиры, по большей части было пусто и тихо, так как дворяне ходили не спеша и величаво, а слуги быстро, но бесшумно, иначе порка обеспечена. Только замковая часовня колокольным звоном нарушала тишину этой части замка. Во второй половине все обстояло по-другому, там было шумно и грязно. Лязгали железными засовами створы главных ворот, выпуская со двора или впуская в него телеги, полевых рабочих или всадников, скрипели колеса, стучали копыта, ржали лошади.