Я направляюсь прямо на кухню. Вдыхаю знакомый, успокаивающий запах жира и масла, картошки фри и лука. Билл переворачивает бургер, который не похож на бургер. Это круглый кусок картона, а может, собачий корм, перемолотый в форме гамбургера.

Лицо Билла растягивается в широкой ухмылке, когда он видит меня. Его дреды спадают до самых плеч, и он сбрил бороду.

– Посмотри, во что превратилось это место. Мы добавили в меню вегетарианский бургер, чтобы угодить всем этим чокнутым веганам. Вегетарианский бургер. Это оксюморон, если такое вообще можно услышать. – Он откладывает лопатку и неловко обнимает меня за плечи.

– Выглядит отвратительно.

– Уверен, что так и есть. Я еще не пробовал это блюдо. Один только запах отбивает аппетит.

– Знаю, я не появлялась на работе уже несколько месяцев.

Он машет рукой.

– К сожалению, у нас тут было не слишком много работы. Но ты можешь вернуться, если хочешь. Но если ты не готова, мы подождем.

Я разинула рот.

– Правда?

– Правда. Я скучал по тебе, малышка.

– Сильно в этом сомневаюсь.

– Всегда только сарказм. Как твоя мама?

– Ее приговорили к тридцати годам, – произношу я, дрожащим голосом. От слов, сказанных вслух мой желудок скручивает от чувства вины. У меня теперь все время болит живот. – Адвокат говорит, что она может выйти раньше, но кто знает.

Билл качает головой.

– Как же жаль. Кстати говоря, у тебя есть минутка? Я хотел поговорить с тобой, после смерти твоего отца, после того, что случилось. По телефону это казалось неправильным.

– Хорошо.

Он оглядывается по сторонам, убеждается, что мы одни.

– Я всегда с симпатией относился к тебе, детка. Надеюсь, ты это знаешь. Мне казалось, я могу присмотреть за тобой, если ты будешь работать здесь. Но, боюсь, я не справился.

Мое горло сжалось.

– О чем ты говоришь?

– Я не знаю, что ты думаешь о случившимся. Надеюсь, ты не будешь ненавидеть свою мать за это. Фрэнк всегда выглядел очаровательным, общительным человеком, когда появлялся на публике. Я завидовал тому, как он умел ладить с дамами. Для него это не составляло труда. Но у него была и другая сторона, которую большинство людей никогда не видели. Я и сам ее никогда не видел. Только какие то намеки, какая то тьма в нем, но все так быстро проходило, что я начинал сомневаться, не привиделось ли мне все это. Он ввязывался в драки, мог в мгновение ока ополчиться на брата по братству или игрока на поле. Ты слушаешь меня? Хочешь, чтобы я остановился?

Я кручу кольца на пальцах. От волнения волосы на шее встают дыбом.

– Я слушаю.

– Просто я подозреваю, ты знаешь о нем больше, чем кто либо другой. Когда мы учились на втором курсе университета, кое что случилось. Что он рассказывал тебе об исключении?

– То же, что и всем остальным, я думаю. Он слишком много гулял и завалил экзамены. Потерял футбольную стипендию, и его выгнали из университета. А ведь это был его единственный шанс на славу и счастье навсегда, бла бла бла.

На лице Билла заметно напряжение.

– Он мог бы найти репетитора для подготовки к экзаменам, университет бы пошел навстречу. Дело в другом. Перед Рождеством в доме нашего братства проходила грандиозная вечеринка. Там собрались игроки и девушки. Среди них оказались и школьницы. Все отрывались по полной, танцевали, пили, принимали наркотики. Мы знали, что эти девушки школьницы, ну почти старшеклассницы. Первокурсницы или второкурсницы. Молодые. Они выглядели как чертовы малышки, одетые в мини юбки и с маминым макияжем.

Мое сердце замирает.

– Фрэнк явно выделял одну из них.