|
"Посол уверяет, - сказала Франсуазе моя мать, - что, кроме вас, никто так не умеет готовить холодное мясо и крем". Франсуаза выслушала мою мать со скромным видом, приняла похвалу как должное, а титул посла не произвел на нее впечатления; она отозвалась о маркизе де Норпуа с такой же благожелательностью, с какой отозвалась бы о всяко" человеке, который назвал бы ее поваром: "Милый старичок вроде меня". Ей очень хотелось посмотреть на него, но, зная, что мама терпеть не может, когда подглядывают у дверей и окон, и боясь, как бы другие слуга или швейцар не донесли маме, что она подсматривала (дело в том, что Франсуазе всюду мерещились "подножки" и "наговоры", игравшие в ее воображении туже роковую и постоянную роль, какую для многих играют интриги иезуитов или евреев), она, чтобы "барыня не рассердилась", удовольствовалась тем, что выглянула из окошка кухни, и общее впечатление от маркиза де Норпуа было у нее такое, что он "вылитый господин Легран": такой же "вострун", хотя на самом деле у них не было ни одной общей черты. "Но чем же вы объясняете, что никто не умеет приготовить желе так, как вы (когда захотите)?" - спросила Франсуазу моя мать. "Не знаю, как оно у меня происходит", - ответила Франсуаза, не устанавливавшая отчетливой границы между глаголом "происходить", - по крайней мере, в некоторых его значениях, - и глаголом "выходить". В сущности, она говорила правду: она бы не сумела, - а может быть, и не очень хотела, - открыть тайну своего искусства приготовлять отменные желе или кремы: так иные женщины, одевающиеся к лицу, не умеют говорить о своих нарядах, а иные великие певицы - о своем пении. Их объяснения мало что дают нам; так же обстояло дело и с готовкой Франсуазы. "Им бы все тяп-ляп - говорила она про поваров из лучших ресторанов. - И постом, нельзя все сразу. Мясо должно быть как губка - тогда оно впитывает весь сок. А все-таки в одном из этих самых кафе, по-моему, неплохо готовят. Конечно, у них не совсем такое желе, как у меня, но оно прямо тает во рту, а суфле - ни дать ни взять - взбитые сливки". - "Это не у Анри ли?" - спросил принявший участие в нашем разговоре отец, любивший ресторан на площади Гайон, где он в определенные дни обедал с друзьями. "Ну нет! - мягко возразила Франсуаза, хотя за этой мягкостью скрывалось глубокое презрение. - Я говорю о маленьком ресторанчике. У Анри, надо полагать, очень хорошо, но ведь это же не ресторан, это уж скорей... столовая" - "У Вебера?" - "Да нет же, сударь, я толкую про хороший ресторан. Вебер - это на Королевской, это не ресторан, это пивная. Да они там и подать-то, как следует быть, не умеют. По-моему, у них скатертей даже нет, ставят прямо на стол, - дескать, и так сойдет". - "У Сиро." Франсуаза усмехнулась: "Вот уж там, наверное, хорошо готовят, - там все больше дамы света. (Под "светом" Франсуаза разумела "полусвет". |
