- Ви хотел мне сказать тайна...- напомнил монах Николаю Ивановичу.

- Да, да... Мне нужны ваш совет и ваша помощь, падре. Сейчас скажу...- отвечал тот.- Тем более, что это я должен вам сказать без жены, глаз на глаз, так как это дело прямо ея касающееся. Кроме того, тут и ваш капитан... И он замешан. Но я должен узнать, где моя жена... Она ушла из буфета вместе с капиталом... Посмотрим, нет-ли их уже в нашем купэ.

Николай Иванович суетился. Он схватил падре Хозе за руку и подтащил его к своему купэ. Они заглянули в отворенныя двери и на мгновение остолбенели. Капитан прижимал Глафиру Семеновну к своей груди и целовал ее. Завидя мужа и монаха, Глафира Семеновна тотчас-же вырвалась из обятий капитана.

- Вот она моя тайна... вот... Вы ее сейчас сами видели, и теперь уж мне нечего вам исповедываться, падре...- проговорил Николай Иванович монаху.

Они отошли от дверей купэ. Смущенный падре Хозе вытащил из кармана табакерку и нюхал табак.

- Что мне делать, падре?- приставал к монаху Николай Иванович,- ехать к вам в гости в Барцелону я теперь не могу.

- Сси, сси, сси...- кивал в ответ монах, потом покачал головой и произнес протяжно:- А-а-ах!

- Если поехать в Барцелону, что-же там-то будет! Судите сами...- продолжал Николай Иванович.- И наконец, я за себя не ручаюсь. Человек я не военный, но я муж и могу дать такую встряску вашему другу капитану, что чертям будет тошно.

- Сси, сси, сси... Вы не должен ехать в Барцелона. Вы от Валядолид должен ехать прямо до Ирун, виа Бургос... Понимай... Вы остани... Вы остани... Вы останьте в Валядолид, а мы, аз и капитан, едем на Барцелона!

- Но, голубчик падре, у нас билеты до Барцелоны и багаж наш до Барцелоны едет. Проездные билеты - чорт с ними... А багаж, багаж... Вы мне помогите багаж вместо Барцелоны до французской границы перевести. Ведь я, падре, без языка, по-испански пикнуть не умею. Вот я в чем, друг мой, прошу вашего содействия и кланяюсь. Помогите...

И Николай Иванович сначала в пояс поклонился монаху, потом обнял его и поцеловал в жирную щеку.

- Мы эти сделаем на статион Медина. Дай ваши билета, дай ваш билет от багаж,- проговорил монах.

- Голубчик, вот вам все...

Николай Иванович тотчас-же сунул в руки падре Хозе билеты.

Но вот кондукторы закричали, чтобы публика садилась в вагоны. Николай Иванович и монах полезли в свое купэ.

- Только ни без скандаль, пожалуста... Затем?- обернулся падре к своему спутнику.

- Тише воды, ниже травы,- отвечал Николай Иванович.

Глафира Семеновна была очень смущена, когда муж и монах сели в купэ, капитан - тоже. Она избегала взгляда мужа. Капитан обтирал носовым платком лезвие кортика, заржавевшаго от чистки им груши.

Поезд тронулся. Все молчали. Падре Хозе, еще раз понюхав табаку и, управившись с красным носовым платком около своего носа, приготовился подремать, для чего поудобнее приткнулся в уголок и сложил на груди руки. Николай Иванович тоже сделал вид, что готовится соснуть, достал маленькую подушку и, поджав под себя ноги, стал укладываться на диване.

- Хочешь, может быть, плэд, чтобы ноги укрыть?- заискивающе предложила ему жена.

- Ничего мне не надо. Оставь, пожалуйста,- огрызнулся он.

Он улегся, закрыл глаза, но, разумеется, заснуть не мог. Время от времени он открывал глаза и взглядывал на жену и капитана. Жена глядела в путеводитель, капитан сидел в своем углу, закрывши глаза.

Проехали две станции. Монах спал. При остановке на третьей - Николай Иванович, безпокоясь, что падре Хозе проспит станцию, где нужно заявить о перемене направления багажа, разбудил монаха и шепнул ему:

- Падре Хозе не пора-ли насчет багажа-то?:.

Тот выглянул в окошко, посмотрел на станционном доме название станции и проговорил:

- Но... Еще един статион - и Медина. Мы будем ходить - ви и я. Там есте добри кафе и мы можем пить.