– О господи! – выдохнула Жермена. Опомнившись, она заметила: – В тот день ты поехал с Эшем посмотреть его новый дом.

– Я поехал с Эшем, потому что хотел все прояснить с ним, и больше ждать было нельзя.

– П прояснить? – повторила она, слегка заикаясь из за того, что происходили вещи, о которых она ничего не знала.

– Моя любимая девочка, – нежно начал Лукас. – Накануне вечером я повел тебя в картинную галерею и, увидев на твоем красивом личике разные эмоции, услышав, как ты чудесно смеешься, по уши влюбился в тебя. К тому времени, когда я привез тебя обратно, зная, что буду в отъезде с понедельника до кануна Рождества, я уже был так влюблен, что не мог представить себе жизни без тебя.

– И со мной это тоже случилось в тот вечер. Ты поменялся со мной едой, потому что мне показалось, будто твоя выглядит аппетитнее. А потом ты засмеялся – и я влюбилась в тебя, – призналась она.

– Милая! – выдохнул Лукас, целуя ее волосы. – А ты бы приехала в «Хайфилд» на следующий день, если бы я не придумал, что миссис Добсон нужна помощь?

Жермена засмеялась.

– Конечно, – проговорила она. Но, вдруг осознав, что он говорит, продолжила: – Ты уже знал, что у миссис Добсон есть помощница?

– Признаю себя виновным, – согласился он с улыбкой. Однако улыбка исчезла, когда, возвращаясь к разговору с братом в ту субботу, он пояснил: – К тому моменту, когда мы с Эшем отправились якобы осмотреть дом, я знал только одно: если Эш тоже любит тебя, на этот раз я ничем не смогу ему помочь.

– Эш не любит меня, – тихо вставила Жермена.

– Я понял это, как только он рассказал мне правду о своем поведении. А до того я не имел представления, что он поддался чарам твоей сестры и одновременно ходил с тобой на свидания.

– Разве я не говорила?

– Нет, не говорила, – мягко произнес Лукас. – Не могу представить, чтобы ты поливала грязью либо Эдвину, либо Эша. Но моя злость на него улеглась, потому что, если он так обошелся с тобой, то значит, не любил тебя всей душой и сердцем, как я.

– Ах, Лукас! – прошептала Жермена и получила в ответ необыкновенно нежный поцелуй.

– Итак, установив, что Эш питает к тебе дружеские чувства, я получил его благословение рассказать тебе о моей любви и…

– Ты сказал Эшу, что любишь меня? – с удивлением спросила Жермена.

Лукас кивнул.

– Он сам догадался, поскольку у меня не было никакой необходимости уединяться с тобой в кабинете. – Он помолчал, потом признался: – Эш желает мне добра. Ты больше не обижаешься на него?

– Нет, – просто ответила Жермена. – Он прекрасно проявил себя сегодня, когда помог мне. И, – добавила она, подумав, – потихоньку от меня позвонил тебе, чтобы сообщить, что происходит.

Они оба улыбнулись. Улыбнулись и поцеловались, крепко прижимаясь друг к другу. Как будто не желая, чтобы кто нибудь снова встал между ними.

– Не представляешь, какое облегчение испытываешь, когда тебя покидает эта дьявольская ревность, – признался Лукас и запечатлел восхитительный поцелуй в уголке ее рта.

– У меня тоже были моменты ревности, – призналась движимая честностью Жермена.

– Правда? – с восторгом спросил он.

– Не стоит так радоваться, – рассмеялась она. Беверли Маршалл, помнишь? Я думала, что Беверли – это женщина.

– И ты заревновала? Еще тогда? – засомневался Лукас.

– Тогда я это так еще не называла, – заметила она. – Но я подумала, что ты пошел куда то с женщиной по имени Беверли, когда однажды вечером сидела в «Хайфилде», а тебя не было.