Сейчас Мэгги работает в Англии и, по словам Рыжей, видится с доктором Симмс. Энни это показалось странным. Зачем она вернулась? В Канаде работы для книжного иллюстратора наверняка не меньше, чем здесь. Сама Мэгги объяснила Энни причину переезда желанием быть ближе к своим корням. А если она лжет и на самом деле вернулась, чтобы разыскать Люси и отомстить? Тот факт, что Мэгги не является Кирстен Фарроу, вовсе не означает, что она не убивала Люси Пэйн.

Теперь, когда стало известно, что Мэгги Форрест знакома с Джулией Форд, Сьюзен Симмс и Констанс Уэллс, Энни более всего волновал вопрос: что, если какая‑то из этих женщин помогла Мэгги Форрест найти Люси? И какова роль Кирстен Фарроу во всем этом деле? Возможно, ее волос на одеяло Люси Пэйн кто‑то намеренно подбросил, но как и зачем? К тому же волос мог попасть на одеяло еще в Мэпстон‑Холле. Обслуживающий персонал Мэпстон‑Холла проверяли и перепроверяли, однако стоит проверить еще раз, включив в круг опрошенных тех, кто регулярно навещал пациентов, а также поставщиков, ремонтных рабочих, почтальона – всех, кто переступал порог этого учреждения.

Приехав в Иствейл, Энни припарковала машину не возле полицейского управления, а на рыночной площади. До больницы придется пройтись, но это ничего, ей хотелось подышать свежим воздухом. Оттуда она сможет позвонить в управление и узнать, все ли справились с утренним похмельем после вчерашних поминок. Собой Энни заслуженно гордилась: за весь вчерашний вечер она выпила лишь одну пинту и благополучно вернулась в Уитби.

В приемной Энни сказали, что доктор Уоллес сейчас у себя в кабинете, расположенном в подвальном этаже, там же, где и прозекторская. Здесь, в подвале иствейлской больницы, Энни всегда ощущала непонятную тревогу. В коридорах с высокими потолками и стенами, выложенными зеленой кафельной плиткой, царили полумрак и тишина, шаги отдавались гулким эхом. Здание больницы могло служить наглядным примером уродства так называемой «викторианской готики». Хотя морг и анатомический театр при нем были перестроены и оснащены современным оборудованием, сами старинные стены олицетворяли в сознании Энни те варварские времена, когда такие понятия, как «неэстетично» и «негигиенично», были еще не в ходу.

Энни поежилась от громкого стука своих каблуков. В подвале всегда было пусто, и от этой пустоты у нее по спине побежали мурашки. Интересно, что еще, кроме прозекторской и холодильника для хранения трупов, здесь расположено? Контейнеры, куда сбрасываются ампутированные члены и внутренние органы?

Энни нашла доктора Уоллес в анатомическом театре: патологоанатом перемешивала в чаше, стоящей над лабораторной горелкой, какие‑то химикаты. Рядом на столе лежало тело, на котором был уже сделан разрез, и в нем, как на ладони, просматривались внутренние органы. В воздухе висела отвратительная смесь запахов человеческой плоти, дезинфицирующих средств и формальдегида. Энни слегка подташнивало.

– Прошу прощения, – с вялой улыбкой произнесла доктор Уоллес. – Я уже заканчивала, когда меня отвлекли, чтобы сделать этот тест. Уэнди пришлось уйти пораньше – у нее какие‑то сложности с приятелем, – иначе она бы сделала эту работу сама.

Энни посмотрела на тело. У этого никаких осложнений ни с кем уже не будет, пронеслось в ее голове.

– Ничего, – пожала она плечами. – У меня всего несколько вопросов.

– Пока мы разговариваем, я подвину его поближе, вы не против? Может, вам это неприятно? Кажется, вы побледнели?

– Я в порядке.