Медленно, съ обнаженными головами подходили къ этому человеку англичане и краснофлотцы съ своимъ комиссаромъ, пугливо жавшимся за ними. Этотъ последнiй часовой при Русскомъ знамени казался страшнымъ и внушительнымъ. Къ нему подходили въ суровомъ и почтительномъ молчанiи.

Все вышли на площадку и остановились въ несколькихъ шагахъ отъ этого человека. Онъ не шевельнулся.

Человекъ этотъ былъ мертвъ.

К О Н Е Ц Ъ.

Апрель 1931 года — январь 1932 года.

дер. Сантени.

Францiя.

ОТЪ АВТОРА

Романомъ «Подвигъ» заканчивается трилогiя романовъ »Largo», — «Выпашь», — «Подвигъ».

Въ этихъ романахъ автору хотелось нарисовать читателю картину жизни среднихъ Русскихъ, людей толпы, безъ имени, безъ историческаго значенiя, техъ маленькихъ добросовестныхъ ротныхъ командировъ, профессоровъ, врачей, кто делалъ черное и невидное дело государственной работы, кто былъ — одни незаметными, вольными или невольными пособниками революцiи и разрушенiя Россiи, другiе, кто за своими ежедневными работами и заботами, за своей службой прогляделъ страшное дело темныхъ силъ, по своему простодушiю и прекраснодушiю ему не поверилъ, а когда понялъ и увиделъ совершившееся — не прiялъ новой власти, ополчился на нее, боролся съ нею и, не победивъ, удалился заграницу, чтобы тяжкимъ трудомъ зарабатывать горькiй хлебъ изгнанiя и накапливать силы въ твердой вере въ неизбежность борьбы за Россiю.

Эти три романа — жизнь целаго поколенiя въ теченiе двадцати летъ — 1911–1931 г.г.

«Largo», — исторiя передвоеннаго времени, времени смутнаго, лишь наружно спокойнаго. Совесть Русскихъ заражена гнилостными бактерiями соцiализма, и стыдно быть Русскимъ. Широко, привольно и плавно, богато и спокойно течетъ Русская жизнь. Ученья, школа, служба, скачки, флиртъ, любовныя утехи и на ихъ яркомъ фоне темное, таинственное, неразгаданное дело убiйства христiанскаго мальчика Ванюши Лыщинскаго — первые громы зловещей революцiи.

Съ совсемъ незаметно надорванными силами вступили эти люди въ необычайную, невероятно жестокую и длительную мiровую войну. Отъ нихъ потребовали больше того, что они могли дать, ихъ выпахали, какъ выпахиваютъ поле, перестающее родить и, когда потребовалось еще большее напряженiе силъ въ войне за Россiю противъ iii интернацiонала — силъ уже не было. Нуженъ былъ отдыхъ. Борцы ушли заграницу, где ихъ ожидалъ тяжелый трудъ. Въ описанiи этого проходитъ «Выпашь». Въ ней читатель встретится съ теми честными рыцарями — Донъ Кихотами Россiйскими, кто твердо усвоилъ: — «жизнь — Родине, честь никому», кто свою «белую мечту» свято несетъ черезъ тысячи лишенiй, оскорбленiй и тяжкихъ страданiй.

Романистъ всегда историкъ. И — историкъ гораздо въ большей степени, чемъ это принято думать. Романистъ въ своей душе, въ своемъ сердце, которое вкладываетъ въ произведенiе, отражаетъ жизнь, и, отражая, изображаетъ ее въ ряде картинъ и сложившихся типовъ. Романистъ свободнее историка. Последнiй связанъ темъ, что онъ можетъ изображать только определенныхъ людей — историческiя личности, и не можетъ рисовать портреты людей толпы.