Он следил, как луч солнца, падавший в дверное отверстие, медленно ползет по утрамбованному земляному полу. Свет становился ярче, затем, после полудня, начал тускнеть; дело шло к вечеру. С одной стороны, это было неплохо: ночь – верная союзница внезапной атаки и побега. С другой… Разглядит ли Нуг Вайалу в сумерках? Правда, он хорошо видел в темноте…

Мрак еще не успел сгуститься, когда вопль сенара развеял сомнения Блейда. Дикарь ревел, как пароходный гудок на Миссисипи; мощное «Нуг!» сменялось громоподобным ухающим «Ун!», и это оглушительное крещендо повторялось минуты три. Его не услышал бы только мертвый.

К Вайале это не относилось, а к Трайе – тем более. Едва Нуг закончил реветь, как странник уловил шорохи, доносившиеся со стороны ворот и тихий звук шагов. Через миг перед ним возникла волосатая физиономия Нуг‑Уна.

– Твоя самка подойти сюда, – сообщив сенар. – И вторая самка, сердитая, тоже, – так он называл Трайю.

– Они вдвоем?

– Нет. Много самок! Две руки! – Нуг продемонстрировал растопыренные пятерни.

Вероятно, Трайя выводит из города последнюю партию беглянок, понял Блейд и прислушался. У ворот разговаривали; он не мог уловить слов, но беседа, похоже, была мирной. Его сторонницы пытались выведать у охраны, кто здесь сидит и почему.

– Ну‑ка, крикни еще раз, – велел Блейд Нуг‑Уну, зажимая уши.

Сенар взревел. Почти сразу же ворота растворились, и в загон проскользнули две воительницы с натянутыми луками. Блейд смутно видел их в полумраке, где‑то за спиной Нуг‑Уна, почти перекрывавшего плечами узкое отверстие. Он заметил, как при виде бреггани остальные дикари с испугом шарахнулись в сторону.

– Сейчас я уложу этого скота, – одна из лучниц прицелилась в Нуга.

– Но Идрана… – начала другая.

– Что Идрана? Подумаешь… Одним скотом больше, одним меньше… А этот вопит слишком громко.

– Погодите! – донеслось от ворот, и странник, напрягая зрение, увидел Трайю. Ее окружала группа женщин в длинных темных плащах, оживленно беседовавших с дюжиной караульных. – Погодите! – снова сказала Трайя. – Дайте нам поглядеть на этого крикуна. А потом я сама берусь его прикончить, – она ловко вытянула из‑под плаща меч.

– Ломай дверь! – приказал Блейд сенару. Тот ухватил огромными лапищами замок и дернул; дверь сотряслась. Странник навалился на нее изнутри, прислушиваясь к долетавшим от ворот звукам – беседа там шла уже на повышенных тонах.

Дверь затрещала, и одновременно Блейд услышал, как у ворот звякнули клинки. Стрела, свистнув над плечом НугУна, впилась в толстую доску. Замок протяжно заскрежетал.

– Нуг, берегись! – крикнул Блейд, грохнув кулаками по доскам. Внезапно он ощутил, что давление на дверь ослабло и, с захолонувшим сердцем, изо всей силы ударил ногой напротив замка. Дверь вывалилась наружу, и странник вылетел из каморки вслед за ней.

Нуг лежал ничком у порога, нелепо вывернув шею; затылок его пробила стрела, глаза остекленели, по мохнатой шерсти бежала струйка крови. Блейд бросил на сенара только один взгляд. Какие‑то фигуры двигались перед ним, махали руками, вздымали клинки, натягивали тетиву; он уже не видел ничего, кроме смутных контуров. Волна ярости подхватила и понесла его; взревев, он обеими руками вцепился в дверь, поднял ее над головой и ринулся в схватку.

* * *

Когда городская стена скрылась из вида, бреггани пустились бежать. Они мчались до тех пор, пока не сбили дыхание, и только затем перешли на быстрый шаг. Блейд чувствовал, как успокаивается бешеный ток крови в висках, как рука Вайалы осторожно массирует плечи; она была рядом – теплая, нежная, молчаливая.