— Угомонись, — Гастон не стал уворачиваться. Но и терпеть побои тоже. Он устал не меньше. От всего на свете. Обхватил запястья жены. Посмотрел в горящие огнем глаза и… сделал то, чего сам от себя не ожидал — поцеловал Лизетту.

Почудилось, что рядом грянул фейерверк, что в алманской столице устраивали по большим праздникам. Сердце колотилось, как безумное, а по венам разливался жар. Не тот, что бывает при физическом влечении. Другой, доселе неведомый. Хотелось сжать жену крепко-крепко и никогда не выпускать из объятий. Ту самую жену, что приложила ему рогом по мягкому месту и подпалила шевелюру огнем. Ту самую, у которой он вытаскивал репьи из шерсти и запрягал в телегу по дороге в Эндорию. Безумие, но так всё и было. Такого Гастон прежде не чувствовал. Даже к Сабине. Не говоря уж об остальных девицах, с которыми доводилось коротать время.

Лизетта хотела, было, отстраниться и влепить паразиту, укравшему первый поцелуй, пощечину, но через секунду желание буянить и драться пропало. В животе приятно ухнуло, а всё происходящее показалось естественным и закономерным. Она подалась ближе, затем прильнула к Гастону всем телом. Подумаешь, похититель. Так ведь муж законный, который терпит несносный характер. Симпатичный муж, к тому же.

— Фуууууу, — протянула Огонёк и закрыла лицо руками. — Какая гадость.

Лизетта с Гастоном отстранились друг от друга, обменялись смущенными взглядами.

— Сама ты — гадость, — бросил он девчонке весело.

— Еще какая гадость, — вторила мужу Лизетта, отворачиваясь. Щеки горели. Не то от смущения, не то отчего-то еще. Поди, разбери.

Лис деликатно кашлянул и спросил:

— Семейную ссору можно считать оконченной? Тогда давайте разбираться с волком. Или можем оставить его тут. Мы не подписывались спасать ведьмину родню.

Лизетта заволновалась, всплеснула руками.

— Нельзя бросать. Ви… то есть, Клотильда велела…

— А коли с моста в реку спрыгнуть велит, тоже послушаешься? — перебил лис.

— Но Майло ни в чем не виноват. Он тоже того… жертва…

У Гастона едва волосы дыбом не встали. От ревности. Так этот волчара теперь — Майло? Тот самый Клотильдин внук, за которого матушка Лизетты чуть замуж не вышла? Он, конечно, в отцы годится, но некоторые девушки любят мужчин постарше. К тому же, этот «мужчина» в звериной шкуре разгуливает, а, значит, у них с Лизеттой много общего.

Ух! Черти оборотные!

Но он — Гастон — тоже не сдастся. Он — муж, а не пустое место. Пусть не рассчитывает мохнатый соперник на легкую «добычу»!

— С Майло что-то случилось, когда Клотильда меня прокляла, — объясняла, тем временем, Лизетта. — Ведьма сама не знает, почему так произошло. Не то это плата за дурную магию, не то рикошет из-за горя моих родителей. Но с моего рождения Майло ходит волком. И днём, и ночью. Клотильда много лет пыталась вернуть ему человеческий облик. Тщетно. Она надеется, что если расколдовать меня, то и с Майло снимется проклятье. Потому и жила рядом в облике Ви.

— Это Клотильда тебе рассказала? — спросил Гастон строго. Вся радость от поцелуя улетучилась. На смену легкости в груди пришла тяжесть.

— Нет. Майло. Он с бабкой не общается. Ушёл много лет назад и жил в лесу. В стае. Нарочно перебрался в Эндорию. Подальше от Клотильды. Но его поймали охотники и, поняв, что он — необычный волк, продали принцу Валериану.

«Бедняжка», — мысленно съязвил Гастон, вслух не рискнул, раз Лизетта к волчаре прониклась. Не хватало еще раз с ней поругаться.

Он действительно ни капельки не жалел Клотильдиного внука. Да, жизнь в звериной шкуре — не сахар.