– Кокура‑кун, – так и взвился директор по планированию, – мы, кажется, не просили вас опробовать микрофон!

– Простите… – Кокура поперхнулся и после короткой паузы неуверенным голосом произнес, обращаясь к Гоэмону: – Ваша милость, разрешите задать вам несколько вопросов…

– Чего? – глаза Гоэмона покрутились как колесики и скосились на Кокуру. – Милость, доброта, нежность… Это я что ли – милость?

От этого странного взгляда и не менее странного изречения завтехотделом мучительно покраснел. Крупные капли пота упали с его лба и потекли по щекам.

– Мы хотели задать вам вопрос, – не выдержав, сказал один из инженеров, – просим вас, ответьте, пожалуйста.

– За какие такие грехи? – Гоэмон снова вырвал волос из носа.

– Гоэмон, – вмешался я, с трудом сдерживая дрожь, – прошу тебя, не валяй дурака, ответь им!

– Мистер Гоэмон, кажется, вы сказали, что явление звукового вакуума, имевшее место несколько дней назад, вызвано вами. Это правда?

– Никогда ничего подобного не говорил, не произносил, не утверждал!

Воздух в зале мгновенно сгустился до вязкости смолы, потом превратился в твердое тело. Глаза обоих директоров метнули молнии. Я был испепелен.

– Никогда ничего подобного ни разу не говорил, не произносил, не утверждал, – быстро повторил Гоэмон, – однако это есть подлинная, чистая, святая правда.

– Правда? – инженер, задавший вопрос, подался вперед.

– Что ты есть за нехороший, гадкий человек?! Сказали тебе – правда, значит правда!

– Но позвольте, мистер Гоэмон, – вмешался технический директор, – мы как ученые и инженеры просто не имеем права поверить, что уровень современной науки допускает возможность создать звуковой вакуум на такой огромной площади. Ведь Пояс безмолвия шириной в шестьсот километров пролег по всему земному шару…

– Наука? – Гоэмон разинул рот. – Современная наука? Хи‑хи‑хи! Смех да и только! Наука – не заводные игрушки, не атомные погремушки, не ракетные снаряды! Хи‑хи‑хи! Наука на уровне песенки…

– Пе… пе… песенки? – выдавил мой шеф. – Это те песенки, которые поют?

– А то какие ж? Слыхали:

Наш студентик, ой, бедняга,

заложил в ломбард штаны,

а штаны ему нужны,

без штанишек он – ни шага:

комары и мухи жрут!

А проценты все растут…

Химия, помоги! – Не могу!

Медицина, помоги! – Не помогу!

Гоэмон спел шуточную студенческую песенку отлично поставленным, прекрасным голосом и с небывалым изяществом и вдохновением. От этого неожиданного концерта все совершенно опешили. Директор, ответственный за планирование, славился у нас не только своими верноподданническими чувствами, но и чрезмерным пристрастием к подобным увеселениям. Он чуть ли не подхватил припев вместе с Гоэмоном. Я закрыл лицо руками и бессильно откинулся на спинку кресла.

– Что же это такое! Балаган! Безобразие! – выкрикнул один из инженеров.

– Уверуйте! – торжественно провозгласил Гоэмон. – И вера будет вам во спасение!

– Перестаньте паясничать! – заорал директор по планированию, злясь на свой недавний порыв.

– Скажите, есть у вас доказательства, что это сделали именно вы? – невозмутимо спросил технический директор, сдерживая накалившиеся страсти.