Будь я медиком и знай латынь, я бы назвал ее «зевакиус вульгарно». Я со всех ног бросился во внутренний двор крепости хонмару и, задрав голову, начал глазеть на небо.
Что‑то мелькнуло в темноте, задев по касательной мое левое колено. Я охнул.
– Что с тобой? – испуганно вскрикнула выскочившая следом за мною Кисако.
– Какой идиот строил этот замок? Дайте его сюда! – Я прыгал на одной ноге, растирая ушибленное колено. – С крыши черепица сыплется.
Кисако взвизгнула и, кажется, попыталась что‑то сказать. Но со стороны западных укреплений на бреющем полете появился самолет, и земля оглушительно загудела.
– Что? Что ты сказала? – крикнул я во весь голос, продолжая держаться за ногу. – Да не ори ты так, а то Гоэмон опять погасит звук!
– Это не черепица! Смотри! – Кисако показывала куда‑то за мою спину.
Я обернулся. Там лежала неизвестно когда появившаяся каменная глыба, наполовину ушедшая в землю. Мне стало нехорошо. А если бы она попала мне на голову?..
– Включите прожекторы! – кричал кто‑то. – Направьте их на небо!
Теперь я совершенно отчетливо увидел реактивный самолет. Опознавательные знаки на крыльях были закрашены, но нетрудно было догадаться, какой стране он принадлежит. У Сил самообороны Японии таких моделей еще не было.
Раскрылось дно фюзеляжа, и оттуда вывалилось что‑то черное. Земля загудела.
– Эй вы, не суетитесь! Спокойствие прежде всего! – раздался голос у меня за спиной.
Я обернулся. Там, скрестив руки на груди, стоял Тамура.
– Ну, началось! – Он улыбнулся краешком губ. – Ничего, Тода, замок у нас железобетонный. И подземелья имеются. Камнями не разобьешь.
– Что за безобразие, что за трясение, сотрясение, землетрясение, столпотворение? – раздался скрипучий голос, и возле нас появился Гоэмон. – Человек приходит, приезжает, въезжает в философский духовный восторг, а вы тут черт знает чем занимаетесь! Так и духовным импотентом недолго стать, импотентом, скопцом, кастратом, мерином!
Не успели мы и слова вымолвить, как он выскочил во двор.
– Осторожно, Гоэмон! – крикнул я ему вдогонку.
Гоэмон запрокинул голову, его ноздри уставились в небо, как жерла орудий.
– Сыплется, капает, стук‑стук‑стук, кап‑кап‑кап… Дождь, снег, гром, град… Погода нынче неустойчивая. Метеорологи врут, лгут, обманывают, морочат, сами ничего не знают…
Раздался свист падающего камня.
– Гоэмон, назад!
Но было уже поздно. Огромная гранитная скала рухнула прямо на голову Гоэмона. Земля тяжело застонала.
Мы оцепенели, перестали дышать. Во рту у меня разом пересохло, сердце остановилось.
Если он умер… умрет…
– Гоэмон‑сэнсэй! – отчаянным, вдруг охрипшим голосом крикнул Тамура.
А мы с Кисако, забыв о смертельной опасности, о камнях, сыпавшихся с неба, бросились к гранитной скале. Нет, не стоит даже и пытаться ее приподнять – весит она десятки тонн. Я уже видел расплющенный череп Гоэмона…
– О‑о, какое острое ощущение! – прозвучало вдруг из недр камня. – Давненько не испытывал такого удовольствия, наслаждения, блаженства…
Скала раскололась пополам, и из нее появился Гоэмон. Целый и невредимый. Лишь верх котелка смялся и исчезли заткнутые за ленту флажки.
Мы с Кисако бессильно опустились на землю.
– Гоэмон‑сэнсэй! – Тамура бросился на колени и обхватил ноги Гоэмона. Даже сейчас он не мог обойтись без театральности. – Вы целы и невредимы! Вот уж, действительно, истинное блаженство!
Но удар все же не прошел для Гоэмона бесследно. |