Я рассеянно смотрел на всю эту возню и суматоху.

– Тода‑сан! – крикнул один из охранников. – Тамура‑сэнсэй изволят вас искать. Приказывают немедленно явиться в хонмару на заседание штаба.

Штаб находился в глубоком подземелье под внутренней крепостью. Тамура сидел в окружении доверенных лиц – главарей своей шайки.

– Тамура‑сан, в чем дело? – спросил я. – Готовимся к бою?

– Гм… – глубокомысленно изрек Тамура и скрестил руки на груди.

На нем было походное хаори без рукавов, под хаори – боевые доспехи, украшенные черным шелковым шнуром.

– Не думаю, что бой начнется немедленно. Но мы должны быть готовы к любым неожиданностям.

– К каким неожиданностям?

– Ветер и тучи возвещают опасность. Весьма вероятно, что в течение двадцати четырех часов Соединенные Штаты Америки разорвут дипломатические отношения с Японией.

И зачем он так говорит? Все валит в одну кучу: поэтический образ – «ветер и тучи возвещают опасность» и газетный штамп – «разорвут дипломатические отношения».

– Вы думаете, Америка так сразу и решится порвать с нами?

– Разумеется, не так это просто. Ведь наши страны долгое время были союзниками. Сейчас по инициативе Франции ведутся переговоры на уровне послов о встрече нашего премьера с президентом США. Однако, по всей видимости, на президента оказывают давление сенат, Пентагон и госдепартамент. Президент, кажется, совершенно потерял голову, – Тамура напустил на себя ужасную серьезность. – Не исключена возможность, что Пентагон предпримет сепаратные действия. Ведь армия пострадала больше всех. Пушки не стреляют, бомбы не взрываются, военные утратили смысл жизни.

– Подумаешь, огнестрельное оружие! – возразил я. – Ведь армия, эта огромная, прекрасно налаженная машина, и без пушек обладает большой силой.

– Конечно! – Тамура кивнул. – Крупные соединения сухопутных частей и морской пехоты, вооруженные штыками, являются мощными боевыми единицами. Получено сообщение, что мотомеханизированные части американской армии, переименованные в кавалерию, тренируются в кавалерийской атаке. Вместо лошадей у них мотоциклы.

На душе у меня стало совсем горько. Выходит, дело не в порохе и взрывчатке. Методы ведения войны изменятся, а бои и взаимное убийство останутся, как и прежде.

Я представил себе эту «кавалерию». Мотоциклисты, вооруженные пиками и саблями, кидаются в атаку. Идиотизм! Сумасшедший дом! Меня начал разбирать судорожный смех.

– И потом вот еще что, – продолжал Тамура. – Сильный всегда прав. Захочется Америке разорвать дипломатические отношения, она и разорвет. Наша былая дружба висит на волоске. Разве бомбежка камнями не показательна в этом отношении?.. Да что ссылаться на Америку! Разве мы в свое время не так же вели себя с Китаем?

Но лестнице кубарем скатился связист. Парень, зеленый от нервного перенапряжения и усталости, отдал честь Тамуре и протянул ему телеграмму.

– Идиоты! Сволочи! – Тамура задохнулся от гнева. – Снюхались с псами из ЦРУ и решили совершить государственный переворот. И после этого они еще смеют называть себя правыми! Вы только подумайте – молодежь из Сил самообороны лижет зад американцам!

– Это же совершенно естественно, – невозмутимо сказал я. – Обычная политика США. В Южной Америке, например, они в первую очередь устанавливают контакт с правыми, а потом с их помощью отделываются от нежелательного им правительства. В результате появляется угодное им марионеточное правительство, сформированное из правых лидеров.

– Пусть, пусть! Мы еще посмотрим, кто кого! – Тамура весь кипел.