Конечно, не то чтобы только жалела Эдди, иногда и по нему сходила с ума. Особенно по его нечесаным кудрям на затылке. Они-то мне больше всего и нравились. Из-за них, пожалуй, и согласилась за него выйти. Глупо? Но он никогда не стригся, а мне всегда ужас как хотелось положить ладонь ему на затылок.

Однако воспоминаниями сеновал не вычистишь. Заткнула бутылку и выпихнула свое сиденье вниз, чтобы оно больше не соблазняло рассиживаться и мечтать. Стало попрохладнее, уже половина пятого, а когда справилась с западным углом, время подкатило к шести. Пора доить. Постояла в дверях, вытирая пот рубашкой и глядя, как корова бредет в стойло. Внизу в чулане повесила бутылку за ручку на гвоздь. Виски выдержанное, еще может пригодиться. Пока доила, подъехал на своем пикапе Джонни. Стала уговаривать его поужинать. Он легко поддался.

4

Автомобиля не держала вплоть до сорок первого года. Они казались мне опасными, дорогими и уродливыми штуковинами. Не могла взять в толк, чего это столько народу на них просто помешались. И оба моих мальчика тоже с ума посходили: первую заработанную сотню Джимми потратил на старый драндулет. Он гонял на нем три года, а потом продал Джо за пятьдесят. Они все время куда-то ездили. Я отпускала, потому что гораздо меньше боялась, если за рулем был кто-нибудь из них, чем когда водила сама. Они росли в то время, когда автомобили стали обычной нужной вещью, они неплохо в них разбирались и умели хорошо управлять.

А я только через пару лет владения машиной научилась доезжать до города и обратно без особых приключений, да и то, если не было скользко или кто-нибудь не пер навстречу по узкой дороге. Машину покупала в Уичито вместе с Гидом и Джонни.

Гид сел за руль, и мы выкатились из Уичито в сторону Шотландии — на простор. Сняла шейный платок и распустила волосы, шпильки искололи голову. Как хорошо оказаться снова на воле. Если меня спросить, я отвечу — Уичито-Фолс самое противное и уродливое местечко на земле.

— Машина неплохая, — сказал Гид. — Только подвеска у нее жестковата. Попрыгает по нашим ухабам и сломается.

— А я надеюсь на лучшее, — сказала я. — Даст Бог, прокатаюсь на ней всю оставшуюся жизнь.

Стала расчесывать волосы — голова чесалась после шпилек. Стояла ранняя осень. Оба мальчика записались добровольцами недавно, в августе, их еще держали на сборном пункте. Это уже потом Джимми отправили в Нью-Джерси, а Джо — в Калифорнию. Между ними пролегла вся страна.

— Кажется, с мальчиками все в порядке, — сказала я. — Жалуются только на еду.

— Что, оба пишут?

— Нет, только Джо.

Миновали Шотландию и приближались к молочным фермам. Уже были видны стада пасущихся коров.

— Он пишет, что Джимми тоже еда не нравится.

Гид насупился.

— Не расстраивайся, милый, — сказала я. — Мы ведь все равно не можем ничего изменить.

— Если бы что-нибудь придумать, — сказал он. — Мы с тобой наломали дров вокруг Джимми. Как бы это исправить?

У Гида тогда уже была маленькая Сара шести лет, но Джимми забрался в его сердце пораньше и держался там прочнее, чем она. Она была очень милым ребенком, но вся в мать.

— Ничего нам не исправить, ты сам прекрасно понимаешь, — сказала я.