— Молли, дорогая, у тебя жар, — сказал он. — Это от нервов. Похоже, что ты заболела.

— Не нравится мне разъезжать, — сказала я.

Присела на корточки, чтоб мальчики увидели, что я не сержусь на них, и они повисли на мне. Джонни купил им на завтрак пончиков, раньше они их никогда не пробовали. Кажется, мне тоже не приходилось. Пока мы ели, он накрыл телегу тентом — моросил дождь. Из кучи одеял он соорудил нам замечательную лежанку на соломе, там мы с мальчишками устроились, свернулись клубком и проспали почти всю дорогу. Мальчики вконец умаялись, ожидая меня, а потом целыми днями не отпускали от себя. Недалеко от дома я проснулась и перебралась на козлы к Джонни. Он хотел, чтоб я завернулась в одеяло, но туман и дождь были приятны. Увидела наш дом и заплакала, плакала до самого порога. В середине ночи проснулась. Джонни храпел, его рука лежала на мне. Пыталась представить себе Эдди. Нет, его больше не будет никогда. Заплакала, волосы мои на руке у Джонни промокли насквозь, но он так и не проснулся.

Гид и Джонни подкатили, когда яйца были собраны и я меняла воду для кур. Мотор работал, и они глядели на меня из машины. Понятно, оставаться не собираются, иначе бы уже усаживались на кухне. Принесла им попить воды. Оказалось, Гид торопится по делам, и Джонни еле-еле уломал его заехать, чтобы меня повидать, когда проезжали мимо.

— Обед у меня сегодня — сказка, ребята, — сказала я.

Гид был в перчатках, рука его лежала на руле.

— Надеюсь, у тебя неплохой аппетит. И ты все съешь сама, — сказал он. — До обеда нам нужно сделать двухдневную работу. Как поживаешь?

— Отлично. Только одиноко, — сказала я. — Сегодня ты похож на настоящего богача.

— Он такой и есть, — сказал Джонни. — Любой бы дурак разбогател с таким дешевым работником, как я.

Обошла машину и подошла к нему.

— Ты рискуешь, — сказал Джонни. — Не видишь, Гид держит ногу на газу? Он мог на тебя наехать.

— Не такое уж я дерьмо, — сказал Гид.

— Наверное, лучше обходить сзади, — сказала я.

— Нет. Нужно лезть по крыше. Этот тип может и назад дернуть.

Подурачились пару минут и укатили. Обещали на днях навестить. Стало тоскливо — рано или поздно придется Гиду показать письмо от Джимми. Для него оно будет страшным ударом. И не спрятаться от всего этого — война когда-нибудь да закончится.

Ничего поначалу не понимала в сексе, или понимала неправильно, или Гид не понимал, или просто так казалось. Похоже, нас по-разному воспитывали. Кроме папиного сеанса с участием Ричарда, никаких разговоров про это не случалось. Была еще девчонкой, когда умерла мама, но, даже если однажды утром родила бы тройню, она все равно ничего бы не сказала. Не та тема, о которой она могла говорить. Мы, дети, до всего доходили своим умом. А как проверить, правильны твои соображения или нет? Запросто могла родить ребенка в восемнадцать или девятнадцать. А могла и не родить.

Сначала понравились Гид и Джонни. Но они не были настойчивы. Наверное, их запутали родители. Подвернулся Эдди. Он-то уж точно знал, чего хочет и как этого добиться. Не понимала, как его остановить, и не догадывалась, что нужно останавливать. Да еще и была от него в восторге. Но не успели мы с ним свидеться пяток раз, как он сумел меня уложить. Да так, что и не встать. Восторга не получилось, одна дикая боль. Вопила, будто меня режут. А ему было все равно. И каждый раз испытывала боль — полгода или год. Не понимала, как женщина может хотеть, чтобы с ней такое проделывали. Но нашла объяснение: нужно оно только мужчине, чтоб потешить свою гордость, и его через это можно или приголубить, или обидеть — смотря, что тебе от него нужно.