|
Вот тут-то и настала беда. Любая нормальная лошадь, если у нее есть хоть капля мозгов, останавливается сразу после того, как седок кинул лассо. Но Мат про это никогда ничего не слыхал. Гид все сразу понял и натянул поводья — не тут-то было, Мат продолжал гонку. Летя мимо старой коровы, он, быть может, и обратил на нее внимание, но никак не мог предположить, что они с ней как-то связаны. Для него она была лишь частью пейзажа. Рони совсем обалдела. Секунду назад она летела в гордом одиночестве, а теперь вдруг ее тащила веревка, на другом конце которой дергался Мат. Ей пришлось пропахать землю не хуже плуга. Гид остался всего лишь зрителем, болеющим за корову. Наконец до Мата дошло, что он тянет за собой настоящий якорь. Когда я к ним подъехал, все трое тяжело дышали.
— Ну вот, она и поймана, — сказал я. Один ее рог сломался, а передняя нога оказалась вывернутой в сторону. Пользы теперь от нее было столько же, как от половой тряпки. — Почему ничего нельзя сделать как следует? — сказал Гид. Он не сказал: «Почему я не могу ничего сделать как следует?» А если бы корову заарканил я, он сказал бы: «Что за дурацкие фокусы?» — Утешает одно, — сказал я. — Больше не нужно ее ловить. Но Гиду было не до шуток. — Никто в этом не виноват, — сказал я. — Да, но сделал это я, — сказал он. — Я дам Молли новую корову. — Не выйдет, — сказал я. — Молли откажется. Мы же просто соседи, поэтому она попросила нас помочь. А тут несчастный случай, всякое бывает. — И чаще всего со мной, — сказал он. — Поехали. Пусть корова побудет здесь, пока мы не вернемся. — А если ее не окажется на месте, мы легко ее выследим, — сказал я. — Где твоя шляпа? Рука его взлетела к голове, и он еще больше помрачнел. Он еще не успел заметить ее отсутствия. Мы с Честером подождали на холме, пока он искал шляпу.
Молли приняла печальную весть спокойно, как могла. А может, ее это вообще не тронуло, не знаю. Когда мы приехали, на столе уже стояло мясо с бобами и подливой, в большом котле парились кукурузные початки, а по стаканам чая со льдом стекал пот. — Жаль корову, — сказала Молли. — Но она все равно была вроде дикой волчицы. Мне всегда приходилось ее треножить. Про новую корову она не хотела и слышать, и даже не разрешила нам пристрелить старушку. Разговаривать не было настроения, мы быстро поели, погрузили наши седла и поехали. Молли провожала нас, стоя на заднем крыльце и завязывая тесемки панамы. — Все это ужасно, — сказал Гид. Понятно, нужно время, чтобы он мог успокоиться, поэтому мне лучше было промолчать. Никто не мог уговорить Гида не переживать. Но только стоило чему-нибудь отвлечь его от тягостных мыслей, как он снова становился самим собой. А тут как раз подвернулся один из детей Джемисона Вильямса. Он бежал прямо по середине дороги. — Бог ты мой, куда же он так несется? — сказал Гид. — Езжай по обочине, он нас не видит. Обойди его. Но стоило нам догнать мальчика, как он остановился и заплакал. Он стоял на дороге и ревел, попеременно вытаскивая из горячего песка то одну, то другую ногу, чтобы охладить о штанину. — Нельсон утонул в лошадином корыте, — сказал он. — Только что утонул. Мы подхватили мальчишку и поехали. Юдифь качалась в качалке на крыльце, рыдая и так крепко прижав к себе утопленника, что, даже если бы с ним был полный порядок, он все равно бы не выжил. — Он утонул и меня покинул, — причитала она. — О, Святой Петр, помоги нам. |
