— Наверное, корм для цыплят покупает, — сказал я.

Гид занервничал. Может быть, они недавно выясняли отношения, кто их знает.

Она сидела на задворках магазина на мешке с кормом для собак и пила кофе с рабочими. Самюэль Хаустон гладил своего старого шелудивого пса и что-то заливал, как всегда.

— Привет, Гид, — сказал Самюэль Хаустон. — Видел моего пса? Умнее собаки у меня никогда не было, я назвал его Солнышко Билли. Он умеет выпивать яйца прямо из-под курицы, а она даже ничего не замечает.

— Не хотелось бы вас, ребята, беспокоить, — нетерпеливо сказал Гид, — но, если вас не затруднит, я хотел бы получить дюжину мешков хлопкового жмыха.

Три мексиканца расхохотались. Им так сладко было сидеть за кофе, что они были готовы смеяться по любому поводу и без повода.

— Нет проблем, — сказал Самюэль Хаустон. — Никаких проблем. Мы для этого тут и находимся. Присаживайтесь, выпейте кофе.

— Нет, благодарю, — сказал Гид. — Нам нужно получить жмых и ехать. Если будем тянуть резину, станет еще жарче.

— Зачем куда-то ездить? Этак можно перегреться, нужно себя поберечь. После обеда жара спадет.

— Конечно, посидите минутку, — сказала Молли. — У меня к вам просьба.

Но на Гида накатило упрямство. Он нервно топтался на месте. Мне надоело стоять, и я сел.

— Нам в самом деле нужно ехать, — сказал Гид. — Может, мы с Джонни сами погрузим, если вы покажете, где лежит корм.

— Как хочешь, Гид, — сказал Самюэль Хаустон. — Он прямо в том углу. Будь как дома.

Так я и знал — дело закончится тем, что придется грузить мне. Гиду проще совладать с гремучей змеей, чем с мешком корма. Он никогда не таскал мешков, разве что, если уж совсем приспичит. Но стоило мне встать и сделать первый шаг, как мексиканцы бросились к мешкам, и через минуту корм был погружен. А как только Гид это увидел, он подумал: ага, работа идет, значит, можно тут немного посидеть.

И сказал то, чего говорить не стоило, потому что Молли немедленно приняла это на свой счет.

— Ну вот, — сказал он. — Теперь можно поехать и поработать. Я привык работать, не то что некоторые.

Не знаю, почему он такое сказал, может быть, потому, что нервничал, и непонятно, почему Молли отнесла эти слова к себе. Он-то, конечно, вовсе не имел ее в виду. Однако она поставила чашку и глянула на него с удивлением и обидой.

Тут подъехал управляющий элеватором, и Самюэль с мексиканцами побежали работать. Мы остались втроем, и стало совсем тихо. Я все старался придумать, что же такое сказать, чтобы сгладить неловкость. Гид, ясное дело, думал о том же, но ничего путного не шло в голову. Получилась страшная глупость, мне стало не по себе, и еще через минуту меня бы стошнило.

Точку поставила Молли. Она просто взяла и заплакала. Так я и знал, что этим кончится.

— Не слишком красиво говорить мне такое, Гид, — сказала она.

Она согнулась, опустив голову на колени, и мы видели только сотрясающуюся копну ее волос. Потом она резко выпрямилась и уставилась мне прямо в глаза.

— А ты? Ты не заступишься за меня? — сказала она и опять заплакала.

Я не знал, что сказать. Полный бред. Налил кофе и протянул ей.

— Спасибо, — сказала она.

Она пила кофе, согнувшись, упираясь локтями в колени, а слезы стекали к углу рта и капали в чашку. Гид не выдержал — вытащил и протянул ей носовой платок.

— Не порти хороший кофе, — сказал он.

Молли взяла платок и слабо улыбнулась.

— Ну что мне с собой делать? — сказала она.