Помещение, в котором меня поселили, было довольно большое, но мебели здесь было немного. Большая деревянная кровать со столбиками и под балдахином, на которой я спала, стол, несколько стульев, что-то вроде комода с множеством маленьких ящиков и большой старинный сундук с висячим замком. В него полицейский мог бы поместиться без труда, но у нас не было ключа.

    -  Давайте затолкаем его под кровать. Если сегодня не будут мыть полы, его не найдут, - выбрала я единственную из всех возможность.

    -  А мне больше нравится сундук, - сказал Евстигней. - Там он может пролежать хоть до второго пришествия.

    -  Но он же заперт, - показала я на замок.

    -  Тем лучше, значит, в него никто не сунется!

    -  А как его открыть? Я открывать замки без ключа не умею.

    -  Это как раз не самое трудное, - сказал мой маленький защитник и подошел к сундуку. Сначала он укрепил на полу свечу так, чтобы она освещала замок, потом покопался в карманах своего армяка и вытащил какой-то кривой гвоздь.

    -  Это старый и простой замок, - объяснил он, вставляя его в скважину. - Такие замки вешают для честных людей. Сейчас я его открою.

    Я с интересом наблюдала, как он копается во внутренностях запора. Наконец Евстигней что-то нащупал у него внутри, сдвинул там какой-то рычажок и потянул за дужку. Замок послушно открылся. Мы вместе начли поднимать вверх массивную крышку, и она с противным скрипом несмазанных петель, открылась. Изнутри дохнуло запахом тленной старости и высохшей травой. Сразу же вокруг огонька свечи закружилось несколько бабочек моли.

    -  Поместится, как будто специально для него сделали! - довольным голосом сказал Евстигней. - Ну что, с богом?

    -  Давайте, попробуем, - согласилась я.

    Мы подошли к убитому и взяли его с двух сторон под руки. Тело оказалось таким тяжелым, что подняли его мы только с третей попытки. Тащили мы полицейского, пятясь задом. Когда стянули с постели, голова сразу низко свесилась на грудь, и рассмотреть лицо я не смогла. Да, в тот момент мне было и не до прощания со своим погубителем.

    -  Осторожнее, - попросил Евстигней, когда я под тяжестью тела споткнулась на ровном месте.

    Я не ответила, только согласно кивнула. Мы кое-как дотащили мертвеца до сундука, развернули тело, из последних сил подняли повыше, и столкнули внутрь. Он почти до поясницы погрузился в старые тряпки и остался стоять раком, так будто что-то там искал.

    -  Теперь ноги, - взял на себя руководство Евстигней.

    Мы вместе вцепились в толстую, еще теплую ногу в порыжевшем, давно не чищеном, сапоге и перекинули ее через край. Тоже, отдышавшись, сделали и со второй. Мой убийца мягко погрузился в какое-то истлевшее, пахнущее затхлостью тряпье.

    -  Сейчас закрою, - сказал Евстигней, нагибаясь за замком, - и все будет в порядке.

    -  А нож? - напомнила я.

    -  Вот беда, чуть не забыл! - виновато воскликнул он и наклонился над сундуком.

    Мне в этот момент от запахов и необходимости прикасаться к покойнику стало дурно, но я не показала вида и, чтобы побороть тошноту, дышала полной грудью возле открытого окна.

    -  Никак не могу достать, - виновато сказал за спиной Евстигней, - его нужно чуток повернуть.

    -  Да, конечно, - ответила я и, поборов страх и отвращение, пошла ему на помощь.

    Тело в сундуке легло так неудачно, что повернуть его стоило нам неимоверных усилий.