-  Извините, - вскинулась я, только теперь вспомнив, что так и сижу перед ним, без всего, - я так напугалась, что обо всем на свете забыла!

    Я тотчас стянула с постели простыню и закуталась в нее с ног до головы.

    -  Я что, я понимаю, женская деликатность, - согласно кивнул он головой, стараясь на меня не смотреть, - только я тоже не железный, могу с собой не совладать. Вот так-то лучше будет, - с явным облегчением, сказал он, увидев, что я прикрылась. - У меня баб-то много было, чего уж говорить. С маленьким многим хочется попробовать, бабы - народ любопытный. Однако чтобы по любви, такого не припомню.

    Я его рассеяно слушала и думала о том, что ни одной его мысли уловить мне так пока не удалось. Он был третьим человеком из всех встреченных мной людей, совсем для меня закрытым.

    Глава 3

    Когда утром ко мне в комнату зашел Татищев, я уже была готова в дорогу. Никаких следов ночного происшествия здесь не осталось. Я сидела возле открытого окна и, подперев щечку ладонью, любовалась летним садом.

    Иван Николаевич поздоровался и остался стоять возле порога. Он был непривычно хмур и сосредоточен. Я сначала решила, что это последствие вчерашнего ужина, но он так старательно отводил глаза, что я невольно встревожилась и спросила:

    -  Что с вами, Иван Николаевич, на вас просто лица нет?

    Он ответил не сразу, а про себя подумал, что нам лучше будет поговорить по дороге, без лишних свидетелей. В пустой комнате, кроме нас никого не было, и каких он боялся свидетелей, я не поняла.

    -  Я немного прихворнул, - тихо сказал он. - Сейчас вам принесут умывание и завтрак, выедем мы через полчаса. Надеюсь, вы успеете собраться.

    Я согласно кивнула. Надо сказать, меня немного удивило то, что наша команда ограничилась всего одним днем отдыха у хлебосольного траншей-майора. Однако мне это было только на руку. Оставаться еще на несколько дней в комнате с покойником я не хотела по вполне понятным причинам.

    Покончив с туалетом и завтраком, я сама вышла во двор. Запряженная карета уже стояла возле крыльца, и я быстро в нее села. Там меня уже ждал мой романтический поклонник. Однако на этот раз мне показалось, что флигель-адъютант совсем не рад меня видеть. Только теперь я вспомнила, что и вчера вечером он не соизволил зайти ко мне пожелать покойной ночи.

    -  Иван Николаевич, мне кажется, у вас что-то случилось, - без околичностей спросила я.

    -  Случилось, - сквозь зубы ответил он, - но не только у меня одного, а у нас обоих!

    Я совместила ночной визит полицейского чиновника и странное поведение Татищева и не на шутку встревожилась.

    -  Вы получили дурные вести из Петербурга?

    -  Дурные? - плачущим голосом переспросил он. - Отвратительные! Мне приказали вас убить!

    -  Как это - убить? - не поняла я. - Чего это ради?!

    -  Да если бы я сам хоть что-нибудь понимал! - сердито воскликнул он. - Вот возьмите, сами прочитайте эту депешу!

    Он вынул из-за обшлага свернутый в четыре части лист бумаги и протянул его мне. Я развернула короткое письмо, написанное ровным писарским почерком. Подписи под ним не оказалось, один невнятный росчерк закорючкой, а обращение было самое обычное:

    «Милостивый государь Иван Николаевич!»,

    прочитала я вслух.