– Прутик! – прокричал он. – Что случилось?

Бам!

Небо загромыхало и задрожало. Пурпурные и голубые вспышки молний били в землю, крошили камни мостовой, стирали целые здания с лица земли, а жители Нижнего Города и Санктафракса в ужасе разбегались в поисках безопасного убежища.

Прутик сжал голову руками, она гудела и раскалывалась от боли.

– Отцепи Якорную Цепь, Каулквейп, – слабо прохрипел он. – Пока колокол не ударил двенадцать раз…

Бам!

Каулквейп подскочил к платформе, где лежал, обхватив якорный блок руками, Профессор Темноты.

– Уйдите! – прокричал Каулквейп.

– Только через мой труп! – с вызовом ответил Профессор Темноты.

Бам!

Каулквейп сделал шаг вперёд и схватил старого профессора за рукав.

– Нет нет! – закричал тот, высвобождая руку. – Если ты думаешь, что я позволю потерять знания, накопленные столетиями, значит…

– Голос профессора перешёл в раздражённый визг. – Значит, ты сошёл с ума, как и он!

Бам!

– Быстрее, Каулквейп, – простонал Прутик, шатаясь и с трудом поднимаясь на ноги. – Быстрее!

Буря взревела. Земля задрожала. Небо содрогнулось.

– Нет, Каулквейп, – умолял профессор. – Я… я дам тебе всё, что хочешь! – выкрикнул он.

– Назови цену. Дам своё отделение. Должность профессора. Только скажи – и всё твоё – только не отцепляй Якорную Цепь!

Бам!

– Вот, – пробормотал профессор и сорвал с себя тяжёлую цепь Верховного Академика. – Возьми главную печать Санктафракса. Она твоя, только не разрушай наш великий город, – умолял он, протягивая руки и надевая цепь Каулквейпу на шею.

В этот момент юноша схватил профессора за костлявое запястье и дёрнул изо всех сил. С криком отчаяния Профессор Темноты слетел с креплений Якорной Цепи вниз, туда, где стоял, покачиваясь, Прутик. Несчастный тяжело плюхнулся на землю.

Бам!

Каулквейп, не теряя времени, склонился над клином и принялся бешено колотить по нему молотком. Со стоном и скрипом зазубренная ось поддалась. Когда зубцы и шестерни, которые сотни лет никто не трогал, задрожали и повернулись, во все стороны полетели хлопья ржавчины…

Бам!

У него над головой Мать Штормов опустилась ещё ниже, заполняя собой небо. Тяжёлый воздух был весь заряжен электричеством, так что волосы становились дыбом, кругом стоял запах серы, смолы и жареного миндаля. Возник огромный вихрь, который завертел Санктафракс. Те, кто ещё стоял под ним, в страхе за свои жизни бросились врассыпную.

Наконец последнее звено огромной Цепи проскользнуло, как горячий нож сквозь масло. Санктафракс был отцеплен.

Бам!

– Нет! – взвыл Профессор Темноты, с трудом поднимаясь на ноги. Он подобрал полы мантии и бросился к волочившейся за летучей скалой огромной Цепи. – Это невозможно! – кричал он. – Нет!..

– Профессор, – звал его Прутик. – Послушайте меня!

Но профессор не обращал на него никакого внимания. Санктафракс был его святая святых. Он не станет – не сможет! – жить без него.

Профессор Темноты в броске поймал конец Цепи и крепко ухватился за него.

– Профессор! – кричал Прутик.

Бам!

Колокол пробил двенадцать. Над Санктафраксом стояла полночь. Мать Штормов взревела, как огромный зверь. Отцепленная скала Санктафракса взмыла вверх, выше Матери Штормов, и исчезла из виду; пульсирующая от собственной мощи и новой жизни, Мать Штормов прокатилась по небу дальше, на утреннюю встречу с Риверрайзом.

Каулквейп спрыгнул с платформы и побежал к Прутику.

– Да защитит вас небо, профессор! – крикнул Прутик бедняге, глядя вверх.