|
- Могу ли спросить, какое вам до этого дело? Но если Бернара д'Арманьяка шокировало вторжение Брезе, то тон Бернара не понравился сеньору из Анже. - Никто из друзей мадам Катрин не любит видеть ее страданий. - Я из тех друзей, каким вы, мессир де Брезе, никогда не станете, и к тому же я друг ее супруга. - Были, - поправил Брезе. - Разве вы не знаете, что благородный Арно де Монсальви погиб? - Ваша чрезмерная заботливость по отношению к его... вдове позволяет предполагать, что это вас совсем не огорчает. Что касается меня... Тон перепалки стал слишком ядовитым, и Катрин, испуганная надвигающейся ссорой, решила вмешаться. - Мессиры! Прошу вас! Уж не хотите ли вы отметить ссорой мое помилование? Что скажет на это король? Что подумает королева? Неожиданная агрессивность Бернара удивила ее, хотя Катрин знала о давнем соперничестве Юга и Севера. Эти двое чувствовали неприязнь друг к другу, а она была только предлогом. Мужчины прекратили спор, но взгляды, которыми они обменялись, красноречиво свидетельствовали о том, что они остались в плохом расположении духа и молча, как петухи, продолжали свою дуэль. Катрин поняла, что они горят желанием продолжить ссору и что она не в силах их от этого удержать. Графиня стала оглядываться вокруг, ища чьей-либо поддержки, и увидела Тристана Эрмита, скромно пристроившегося в углу, и позвала его. Он подбежал и, улыбаясь, спросил: - Королева Иоланда спрашивала вас, мадам Катрин. Хотите, я отведу вас к ней? Увы! Пьер де Брезе решил оставить Катрин за собой. Улыбнувшись Катрин, он сказал: - Я отведу ее сам. И, увидев, что Бернар готов раскрыть рот, расстроенная Катрин поняла, что все начинается снова. Тем не менее она умирала от желания расспросить Пьера. Он только что вернулся из Монсальви и мог многое рассказать. Но как уединиться с ним под подозрительным взглядом Бернара, который, кажется, считал себя защитником интересов Арно? К счастью, в этот момент слуги подали сигнал к ужину, и королевский дворецкий подошел к Катрин. - Наш сир желает, чтобы вы ужинали за его столом, мадам. Позвольте, я вас провожу. Катрин с облегчением вздохнула. Она улыбнулась графу де Вандому, с признательностью приняла его руку, кивнула обоим противникам, а затем, улыбнувшись Тристану, удалилась в банкетный зал. Королевский ужин стал для Катрин и триумфом, и испытанием. Триумфом потому, что, сидя по правую руку от королевы Марии, она была объектом всех взглядов. В скромном черном одеянии ее красота сверкала в окружении светлых атласных одежд, молочной белизны смелых декольте, расшитых накидок и драгоценностей, словно злосчастный черный камень Гарэна среди других сокровищ. Взгляд короля постоянно обращался к ней. Он передавал ей кушанья со своего блюда, а королевский виночерпий наливал ей то же вино, что и суверену, - анжуйское", которое он предпочитал всем другим. Но это было и испытанием, потому что она не могла не заметить угрожающих взглядов, которыми обменивались Бернар д'Арманьяк и Пьер де Брезе, сидевшие близко друг от друга. Настроение Катрин портилось из-за страха за двух мужчин, которых не останавливало даже присутствие короля: они могли вот-вот вспыхнуть от ярости. У нее было впечатление, что она сидит на пороховой бочке. Катрин с облегчением вздохнула, когда ужин закончился и все устремились в Большой зал. Траур освобождал ее от танцев, и она без труда получила разрешение королев - Марии и Иоланды - удалиться. Двое слуг с факелами явились сопровождать ее к новому месту пребывания. Она покинула зал с высоко поднятой головой, под восхищенные взгляды присутствовавших. |
