|
Она на лету схватила идею, которую тот не очень-то хотел развивать, опасаясь резкого протеста некоторых шевалье, и ей она пришлась по душе. Катрин улыбнулась фламандцу, как бы подбадривая его, жестом остановила Пьера де Брезе. - Я, кажется, понимаю мысль мессира Эрмита, - промолвила она. - Он хочет сказать, что я готова на все ради отмщения Ла Тремуйлю. Я сама не раз повторяла это. Поднялся страшный шум: все принялись говорить перебивая друг друга, особенно выделялся фальцет епископа. Только Амбруаз де Лоре молчал, а его тонкие губы растянулись в подобие улыбки. Пришлось королеве повысить голос и призвать почтенное собрание к порядку. - Успокойтесь, мессиры, - сказала она твердо. - Я понимаю ваше возбуждение, вызванное столь смелым предложением, но не стоит кричать. К тому же мы находимся в такой ситуации, когда почти нет никакой надежды на успех. Этот дерзкий план должен обсуждаться хладнокровно. Хорошо ли вы, Катрин, взвесили ваши слова, сознаете ли опасность, которой себя подвергнете? - Да, я все учла, мадам, и не нахожу, что препятствия будут непреодолимы. Если я смогу оказать услугу вам и королю, отомстив при этом за своих близких, я буду бесконечно рада. Голубые глаза коннетабля искали взгляд Катрин и, найдя, остановились на ней. - Вы рискуете жизнью. Если Ла Тремуйль вас узнает, вы уже не увидите солнечных восходов. Вам это известно? - Да, я знаю, монсеньор, - ответила она, присев в реверансе, - и я иду на риск. Но не надо преувеличивать степень риска. Главный камергер плохо меня знает. Я была дамой при дворе королевы Марии, женщины набожной и серьезной, которую окружение короля не баловало своим вниманием. Ла Тремуйль видел меня два или три раза в толпе других дам. Этого недостаточно, чтобы опознать меня, особенно в переодетом виде. - Тогда все хорошо! У вас есть на все ответ, и я восхищаюсь вашей смелостью. Повернувшись к Тристану Эрмиту, он хотел что-то сказать, но вмешался Жан де Бюэй. - Предположим, что мы примем предложение мадам де Монсальви и она возьмется играть опасную и малоприятную роль, но ничто нас не убеждает в положительном исходе этого плана. У цыган странные манеры и еще более странные обычаи... - Обычаи мне известны, - прервала его Катрин. - Мессир, моя преданная Сара - одна из этих цыганок. Когда-то ее продали в рабство в Венецию. Следующее замечание сделал Пьер де Шомон: - Согласятся ли эти люди быть нашими сообщниками? Они дикие, независимые, непредсказуемые. Узкие губы фламандца сложились в холодную улыбку, улыбку с оттенком угрозы. - Они тоже любят золото... и боятся палача! Угроза наказания с обещанием хорошенькой суммы сделает их более понятливыми. К тому же Сара, будучи своей в их кругу, будет наверняка хорошо принята... И если мессир коннетабль не возражает, я сам буду сопровождать мадам Катрин в табор. Я буду осуществлять связь с вами, господа! - Это мне нравится, - подтвердил Ришмон, - и полагаю, что план хорош. Есть ли у кого-нибудь возражения? Никаких возражений нет, - отозвался епископ. - Есть только страх за эту честную и благородную женщину, отдающую свою душу и тело опасному предприятию. Мужество мадам Монсальви... - Вам не следует бояться, ваше преосвященство, - ответила Катрин спокойно, - я сумею постоять за себя. - Но есть еще один вопрос, который я хотел бы выяснить, - настаивал епископ, - как вы заставите Ла Тремуйля решиться на поездку из Амбуаза в Шинон? Ему нравятся цыганки, но не настолько, чтобы они могли влиять на его поведение. |
