|
В его глазах вы будете одной из них... На этот раз Катрин не удержалась от смеха, смеха не злого, а легкого, снявшего чудесным образом напряжение с суровых лиц шевалье. - На этот случай я кое-что придумала, но позвольте мне оставить при себе мою идею. Знайте только, что я воспользуюсь главной слабостью Ла Тремуйля - жаждой наживы. - Да благословит и оградит вас Бог, дочь моя! Мы будем молиться за вас. Он протянул к губам Катрин, вставшей на колени, свою левую руку с крестом, украшенным огромным сапфиром, правой рукой епископ перекрестил ее красивый лоб. Сердце Катрин стучало как барабан, бьющий походную дробь. Наконец она вступила в борьбу, борьбу за себя, готовая встретиться с врагом в его берлоге. В своей жизни она не раз попадала в переделки, но они ей были навязаны судьбой. Только один раз она сама бросила вызов судьбе, когда покинула Бургундию и направилась в осажденный Орлеан к Арно. И из уготованных ей испытаний она всегда выходила с честью. Сегодня по собственной воле, без постороннего давления ради отмщения она пустилась в странное, безумное предприятие, в котором ничто, даже ее имя, не могло прийти ей на помощь. Если ее поймают, ей грозит виселица, как любой дочери цыганского племени, и ее тело будет гнить далеко от того края, где Арно медленно идет к своей смерти. Но даже мысль об этом не поколебала ее решения. Забывшись в своих размышлениях, она вздрогнула, когда королева произнесла: - Прежде чем мы разойдемся, поклянитесь снова, мессиры, как вы уже это сделали в Ване, честно сохранять в тайне наше решение и не жалеть ни времени, ни сил для того, чтобы человек, приговоренный нами, понес заслуженную кару. Клянитесь, и пусть нам придут на помощь святые Дева Мария и Иисус Христос! Рыцари протянули в едином порыве свои руки к кресту с сапфиром, который епископ подносил им. - Клянемся! - хором произнесли они. - Ла Тремуйль будет наказан или мы погибнем! Потом один за другим они преклонили колено перед Иоландой, которая протягивала всем руку для поцелуя, и наконец покинули зал. Остались только Ришмон и Тристан Эрмит, чтобы обсудить детали плана. Пока королева и коннетабль беседовали, Катрин подошла к фламандцу. - Я хочу вас поблагодарить, - сказала она. - Ваша идея оказалась спасительной, и я вижу в этом знак судьбы. Вы не могли знать, что моя фрейлина... - И все-таки я это знал, мадам, - ответил Тристан с легкой улыбкой. - Не благодарите меня больше, чем я того заслужил. Не я вам дал идею, мадам Катрин, это вы мне дали ее! - Вы знали? Но каким образом? - Я всегда знаю все, что хочу знать! Но не надо бояться: я буду служить вам так же преданно, как служу коннетаблю. - Почему? Ведь вы меня не знаете? - Нет. Но мне не надо смотреть на человека два раза, будь то женщина или мужчина, чтобы понять, чего он стоит. Я буду вам служить самым лучшим образом по одной простой причине: мне это нравится. Загадочный фламандец поклонился ей и присоединился к своему хозяину, стоявшему у трона, оставив Катрин в задумчивости. Что за необычный человек этот оруженосец? Он держится независимо, и, кажется, ему все известно о людях, с которыми он связан. В нем было что-то волнующее, и Катрин этого не отрицала. Тем не менее она без боязни принимала его в свои сообщники. Возможно, этому способствовала основательность, исходящая от него, прочность, не такая, как у Готье, но внушающая уверенность. Ей не терпелось поскорее увидеть Сару и рассказать ей все. |
