Признаться, мне было глубоко безразлично, что подумают о «муже» племянницы юбиляра его гости. Попросила Светка сопроводить её на празднование – ради Бога, попросит остаться дома и заняться приготовлением обеда – пожалуйста. Я чувствовал себя тряпичной куклой, которую наряжают, с которой играют и – главное – ласкают. Ибо отравлен страстными светкиными ласками, без которых не мыслю жизни.

– Насколько я знаю своего дядюшку, гостей соберется немного – от силы пять человек. Возможно – десять. Бабы – трясогузки, разряженные куклы, безголовые, жирные. Не вздумай пялить глаза на их, так называемые, прелести – выцарапаю. Мужики зацикленны на бизнесе… Кстати, не удивляйся, если увидишь знакомые морды…

Я заранее настроился именно на такой вариант – увидеть знакомых. И этот настрой – спасибо Светке, низкий ей поклон – позволил мне не удивляться и, следовательно, сохранить спокойствие.

Светкин дядя, как и положено бывшему партийному функционеру, проживал в самом центре города, занимая трехкомнатную квартиру на пятом этаже многоэтажной башни. Вычеканенная надпись на металлической пластине, наглухо прикрепленной к стальной двери, гласила: Второв Петр Николаевич. И все, ни указания занимаемой должности, ни упоминания званий. Правильно поступаешь, Петр Николаевич, дальновидно и умненько. Укажешь – «банкир», наедут рэкетиры, помянешь прежнюю высокую партийную должность и немалое положение – заподозрят сторонника возврата в «проклятое» прошлое. Не зря говорят: береженного и Бог бережет.

Пока я разглядывал мощную бронированную дверь и размышлял о превратности нашего бытия, Светка торопливо скармливала мне очередную инструкцию.

– Дядя не любит, когда ему возражают. Выбрасывает из себя явную глупость – соглашайся… Понял?…

Деврь, как сейчас водится, открыли не сразу – видимо, разглядывали визитеров в глазок. Когда убедились в абсолютной безопасности, открыли. На пороге плотный мужик с небольшой бородкой и спокойными, выразительными глазами. Под пиджаком угадывался округлый животик, руки заложены за спину.

– Здравствуй, дядюшка Петюн, – кокетливо пропела женщина и подтолкнула меня. – Познакомься, мой друг, Константин Сергеевич, по родственному – Костик…

– Рад, – коротко выдохнул хозяин, протягивая раскрытую пухлую ладонь. – Петр Николаевич Второв. Родной дядя этой ветренницы.

Подтверждая родство, дядя прикоснулся губами к головке племянницы. Будто клюнул её. Светка закинула тонкие руки на плечи родственника и одарила его несколькими короткими поцелуями. Тоже смахивающими на склевывание хлебных крошек. В применении к банкиру – более чем понятно, ибо «хлебные крошки» вполне могут превратиться в нечто более ценное.

Я ограничился вежливым пожатием.

– Проходите в гостиную. Представлю своим друзьям.

Представлять меня не пришлось. Хорошо, что Светка предупредила, без этого впору упасть в обморок.

В креслах за угловым столиком – всего несколько человек. До тошноты мне знакомых. С бокалом в руке – генеральный директор Росбетона. С сигарой во рту – аптечный фабрикант. Разглядывает какую то книгу главный бухгалтер. В противоположном углу довольно обширной комнаты о чем то перешептываются жены. Судя по азартно поблескивающим глазкам и подрагивающим двойным тройным подбородкам, перебирают косточки неким соперницам.

Увидев «старого знакомого» Листик выронил изо рта изжеванную сигару, но ловко поймал её. В глазах – идиотское выражение пациента дурдома.