Он молча кивнул, и мы выпили.

– Как ты считаешь, Аманда может за что‑нибудь зацепиться? – поинтересовался я.

– Нет, надеяться можно только на чудо, – медленно ответил он. – Затронуты вопросы чести.

– Почему потребовался арбитр такого класса, как Аманда?

– Все дело в Уильяме. Кто он, объяснять, надеюсь, не нужно. А что тебе вообще известно о ситуации в Нахаре?

И я повторил ему все, что узнал от Мигеля и Падмы.

– И больше ничего?

– У меня не было времени заниматься собственными расследованиями. Аманду требовалось доставить крайне срочно, поэтому во время перелета у меня по горло хватало своих дел.

– Уильям! – Ян со стуком поставил свой недопитый стакан на низкий столик у кресла. – В том, что мы оказались в подобном положении, гораздо больше моей вины, чем Кейси. При заключении контракта он решал тактические задачи, а стратегией должен был заниматься я. К сожалению, в данной ситуации я не видел дальше собственного носа.

– Если при обсуждении условий контракта нахарское правительство что‑то скрыло от вас, есть полное основание для пересмотра соглашения или даже его разрыва.

– О, контракт спорный, с этим все в порядке. – Ян улыбнулся. (Я знаю, многим нравится верить досужим сплетням, что он никогда не улыбается, – это неправда. Но так мог улыбаться только Ян, и никто другой.) – Здесь затронута не только наша честь, но репутация Дорсая. Мы оказались в ситуации без выбора. В любом случае, останемся мы и погибнем или уйдем и сохраним свои жизни.

– Как вообще такое получилось? Как бы могли попасться в ловушку? – Я откровенно перестал что‑либо понимать.

– Отчасти... – Ян поднял свой стакан, отпил глоток и снова поставил его на прежнее место. – ...Отчасти потому, что сам Уильям – стратег в высшей степени выдающийся... Надеюсь, и это для тебя не новость. Отчасти потому, что ни мне, ни Кейси не пришло в голову, что, подписывая контракт, мы заключаем не двух‑, а трехстороннее соглашение.

– Извини, не совсем понимаю тебя.

– Ситуация в Нахаре складывалась таким образом, – медленно начал он, – что изначально предполагала ликвидацию одного из социальных слоев общества – я имею в виду ранчеров, первых переселенцев. Строй, который они пытались создать, мог существовать лишь на малонаселенных территориях и только на этапе освоения. Государства вокруг их пастбищ были образованы порядка пятидесяти лет назад по сетанскому календарю. За эти годы соседи встали на ноги, в достаточной степени развили промышленность и, следовательно, доказали несостоятельность существующих в Нахаре полуфеодальных отношений и единоличного владения огромными земельными угодиями. Наивно полагать, что гальеги – эти бывшие испанцы – с самого начала не знали, чем все это закончится. Доказательство тому – крепость, в которой мы имеем счастье сейчас находиться.

Он снова улыбнулся своей странной улыбкой и, немного помедлив, продолжил:

– Но это было сравнительно давно, когда ранчеры еще надеялись задержать неотвратимо надвигающийся печальный финал. Сейчас они, кажется, решили пойти на компромиссы.

– Ты говоришь о соглашениях с более развитыми соседними странами? – уточнил я.

– Фактически соглашение с остальной частью Сеты, то есть с Уильямом...

– Тогда мы возвращаемся к тому, с чего начали. Если у ранчеров уже имелось соглашение с Уильямом, которое от вас скрыли, вы имеете полное право разорвать контракт. Откровенно говоря, я не вижу здесь никаких трудностей.

– Между ними не существует даже устных, не то что письменных соглашений, – усмехнулся Ян.