Из  этой канители не выйдет ровно ничего,  да и не может выйти, так как

подлинно случившееся похищение не  удастся приписать этому господину, но это

не играет  никакой роли. Именно поэтому я и помучаю  сейчас  молодчика таким

перекрестным  допросом, как  один  только я  умею.  Ибо  чем  больше  я  тут

постараюсь, тем выше будет и  похвала мне за проявленные мною интерес к делу

и ревность  ко благу моего государя. Мне  бы только добиться, чтобы молодчик

растерялся, и выжать из  него  несколько  заносчивых ответов.  Тогда я жирно

подчеркну их красным карандашом, присовокуплю  соответственные примечания  и

представлю в таком двусмысленном  свете нашего молодца,  что все  только рты

разинут. А отсюда  подымется дух ненависти,  который  навлечет на его голову

всякие беды  и восстановит против него даже таких беспристрастных, спокойных

людей,  как этот господин депутат. Да  здравствует искусство бросать  черную

тень на самые  безобидные, вещи! Таким даром наделила меня природа, и в силу

его  я разделываюсь с моими  врагами, а сам продолжаю благоденствовать. Меня

потешает, что совет диву дается на мое рвение к раскрытию всей истины, тогда

как я думаю только о себе и рассматриваю все дело как средство  усилить свое

влияние при дворе  и получить возможно больше  и похвал и денег. Пусть  даже

ничего  из  этого не выйдет,  и  все-таки никто не  скажет,  что мое усердие

пропало даром, а скорее уж найдут, что я  был прав, приняв все  меры к тому,

чтобы  помешать  этому  плуту  Перегринусу  Тису впоследствии  деиствительно

похитить уже похищенную принцессу".

     Естественно, что  Перегринус, прозрев таким образом мысли великолепного

тайного советника, сумел сохранить  надлежащее самообладание и, вместо  того

чтобы  растеряться,  чего  так   добивался  Кнаррпанти,  своими  находчивыми

ответами посрамил все его остроумие.

     Депутат совета был,  кажется, весьма тем порадован.  И  после  того как

Кнаррпанти закончил свой нескончаемый допрос --  главным образом потому, что

ему не хватило  дыхания,  -- Перегринус, безо  всякого к  тому понуждения, в

немногих  словах  рассказал  депутату о том,  что  молодая дама, которую  он

принес к себе в дом в ту рождественскую ночь по ее же настоятельной просьбе,

была  не  кто  иная, как племянница  оптического мастера Левенгука, по имени

Дертье  Эль-вердинк, и  что  ныне  она  находится  у  своего крестного отца,

господина Сваммера, снимающего квартиру в его доме.

     Показание    признали    соответствующим    истине,    и    на     этом

достопримечательное дело о похищении было закончено.

     Кнаррпанти,  правда,  настаивал на дальнейшем допросе  и зачитал совету

весь свой остроумнейший  протокол, но  это  образцовое произведение  вызвало

общий громкий смех. Вслед за тем совет также постановил предложить господину

тайному надворному советнику Кнаррпанти оставить Франкфурт и  лично передать

своему государю достопримечательнейший протокол  всего  дела  как  достойный

результат усердия и  как  доказательство  его  проницательности и служебного

рвения.