таково:  "Как  часто ты-<идаешь  Фриде-рику  в обществе,  ты, счастливец!

Наверное, Мориц  никого не подпускает  и завладевает  всем  ее вниманием. Не

будь ты таким робким и таким  женоненавистником, я бы просил тебя похитить у

него Фридерику, как и где только сможешь".

     Кнаррпанти, однако, стоял на своем. Он утверждал, что и контекст ничуть

не меняет дела, ибо в  том и заключается особливая  хитрость преступника: он

так  затемняет  смысл  фразы,  что на  первый  взгляд  она  может показаться

совершенно безразличной и даже невинной. В виде особого доказательства такой

хитрости глубокомысленный Кнаррпанти обратил внимание депутата на один стих,

встретившийся  в  бумагах  Перегринуса,  в  котором  шла  речь  о постоянных

ухищрениях  судьбы.  И  немало гордился Кнаррпанти тою проницательностью,  с

которой он тотчас же распознал, что слово "похищение" в этом стихе изменено,

чтобы отвлечь от него внимание и подозрение.

     Совет  все-таки  не пожелал входить  в  дальнейшее  обсуждение  дела об

обвиняемом Перегринусе  Тисе, и правоведы применили  к данному  случаю  одно

выражение, которое  уже потому  здесь  будет уместно привести, что оно чудно

выделяется  в  сказке  о  повелителе блох,  и  если  главным и  существенным

украшением сказки  является чудесное, то  и чудное, как приятный завиток, не

следует  устранять   из  нее.  Они  (то   есть  правоведы)  изрекли,  что  в

обвинительном  акте  не   хватает  одного,  именно  соrpus  delicti  (состав

преступления (лат.); но мудрый советник  Кнаррпанти продолжал твердо  стоять

на своем, говоря, что плевать ему на delictum, иметь бы только в руках самое

соrpus(игра слов: Corpus - имеет также значение "тело" (лат.),  ибо соrpus и

есть опаснейший  похититель  и  убийца,  господин  Перегринус Тис.  Издатель

просит тех из своих благосклонных читателей, кои незнакомы с юриспруденцией,

особенно   же   каждую  из  своих   прекрасных  читательниц,  обратиться  за

разъяснением  этого места к  какому-нибудь  юному  правоведу.  Сей  правовед

тотчас же приосанится и начнет: "В правоведении именуется..." -- и т. д.

     Достаточным  поводом для  допроса  господина  Перегринуса Тиса  депутат

считал только лишь ночное происшествие, о котором дали показания свидетели.

     Перегринус попал в немалое затруднение, когда депутат  стал допрашивать

его относительно  того, как было дело. Он чувствовал,  что ежели он ни в чем

решительно  не  отступит от  истины,  то весь рассказ  его  именно потому  и

покажется лживым или  по меньшей мере в высшей степени неправдоподобным.  Он

почел  поэтому за  самое  благоразумное  обо  всем умолчать и построил  свою

защиту на том, что, покуда не установлен самый факт  преступления, в котором

его обвиняют, он не считает нужным давать объяснения по поводу тех  или иных

происшествий в своей жизни. Это  заявление  обвиняемого привело Кнаррпанти в

полный восторг, как подтверждающее все его подозрения.